ЗАРУБЕЖНАЯ УЧЁБА. ХОЛМОГОРСКИЙ УЧЕНИК. ВЕЛИКИЙ М.В. ЛОМОНОСОВ: ТАК НАЧИНАЛАСЬ РУССКАЯ НАУКА

Свои зарубежные впечатления о немецкой науке Ломоносов выразил так: “Те же люди, да не те, какая бесконечная разница между образованным человеком и необразованным!”

При этом первые два с половиной года русские студенты учились в Марбурге у знаменитого в то время учёного Христиана Вольфа, про которого говорили, что он знает всё на свете. И действительно, Вольф вёл занятия по философии и логике, механике и оптике, математике и архитектуре.

В Марбурге было много, естественно, немецких студентов. Они носили цветные бархатные камзолы, пудреные парики, белые чулки и башмаки с блестящими пряжками. Были они задиристы: чуть что – пускали в ход кулаки, а то и шпаги, пытались они задирать и русских, но скоро отстали, отведав крепких кулаков Ломоносова.

Профессор Вольф хвалил “петербургских руссов” и относился к ним по-отечески. Он писал в Петербург: “Виноградов и Ломоносов начинают уже говорить по-немецки и довольно хорошо понимают, о чём говорится”.

Небольшое отступление: Дмитрий Иванович Виноградов, получивший прекрасное химическое образование, после нескольких лет труда разработал рецепт русского фарфора, не уступающего китайскому или саксонскому фарфору, считавшихся в то время дороже золота, рецепт изготовления которого считался большой государственной тайной.

На основании рапорта Ломоносова в Академию наук от 15-го октября 1738-го года можно представить, как выглядел его учебный день:

– утром с 9 часов до 10 – занятия экспериментальной физикой,

– 12 до 3-х часов дня – перерыв на обед и короткий отдых,

Если сюда добавить уроки французского языка, фехтования, танцев, а также самостоятельную работу Ломоносова в области теории русского стиха, то огромная загруженность Ломоносова в Марбурге станет очевидной.

Большая учебная нагрузка сама по себе не представляла для Ломоносова непреодолимой трудности. Он занимался легко, недаром в письмах к барону Корфу Вольф постоянно выделяет Ломоносова среди других студентов: “У г.Ломоносова, по-видимому, самая светлая голова между ними…”, “Более всего я ещё полагаюсь на успехи г.Ломоносова…”

Зарубежная жизнь русских студентов не складывалась гладко: Академия нерегулярно высылала жалованье своим студентам, личная жизнь также требовала и времени, и дополнительных расходов.

Известно, что через несколько дней после прибытия в Марбург Ломоносов поселился в доме вдовы – Екатерины-Елизаветы Цильх. Покойный муж её, Генрих Цильх, был человеком уважаемым и солидным – пивоваром, членом городской думы и церковным старостой. Но достаток семьи был в прошлом – от него осталось двое детей: дочь Елизавета-Христина и сын Иоганн. Дочери в начале ноября 1736-го года было шестнадцать лет. Девушка приглянулась двадцатипятилетнему студенту, в результате, в книгах марбургской реформатской церкви сохранилась следующая запись:

Вот какую оценку учёбы русских студентов в Марбурге дал проректор университета Вольф: “…мне остаётся только ещё заметить, что они время своё провели здесь не совсем напрасно. Если, правда, Виноградов, со своей стороны, кроме немецкого языка, вряд ли научился многому, и из-за него мне более всего приходилось хлопотать, чтобы он не попал в беду и не подвергался академическим взысканиям, то я не могу не сказать, что в особенности Ломоносов сделал успехи и в науках: с ним я чаще беседовал, нежели с Рейзером, и его манера рассуждать мне более известна. Причина их долгов обнаруживается лишь теперь после их отъезда. Они через меру предавались разгульной жизни и были пристрастны к женскому полу. Пока они сами были ещё здесь налицо, всякий боялся сказать про них что-нибудь, потому, что они угрозами своими держали всех в страхе. Отъезд их освободил меня от многих хлопот…”

Гордостью Генкеля была его химическая лаборатория. В то время многие высшие учебные заведения не имели собственных лабораторий. Эта лаборатория служила учебной, производственной и экспериментальной базой. Ломоносов оценил значение экспериментальной базы для исследовательской работы, и по возвращении в Россию упорно добивался постройки химической лаборатории при Академии наук.

Взаимная неприязнь Генкеля и Ломоносова нарастала. Примирение между ними стало невозможным. Если Ломоносов прекрасно понимал истинные мотивы вражды Генкеля, знал потолок его возможностей как учёного и педагога, то профессор не понимал и не хотел понимать, что движет его самолюбивым и беспокойным студентом, не знал и не хотел знать, куда устремлена его творческая мысль.

За время пребывания в Германии “Ломоносов не столько приобрёл определённую сумму знаний чужой науки, сколько творчески переработал эти сведения, по необходимости переводя их в новое качество. Первым обратил на это внимание Радищев: “Если бы силы мои достаточны были, представил бы я, как постепенно великий муж водворял в понятие своё понятия чуждыя, кои, преобразовавшись в душе его и разуме, в новом виде явилися в его творениях или родили совсем другие, уму человеческому доселе недоведомые” (Евгений Лебедев).

Знаете ли Вы, что электромагнитное и другие поля есть различные типы колебаний, деформаций и вариаций давления в эфире.
Понятие же "физического вакуума" в релятивистской квантовой теории поля подразумевает, что во-первых, он не имеет физической природы, в нем лишь виртуальные частицы у которых нет физической системы отсчета, это "фантомы", во-вторых, "физический вакуум" - это наинизшее состояние поля, "нуль-точка", что противоречит реальным фактам, так как, на самом деле, вся энергия материи содержится в эфире и нет иной энергии и иного носителя полей и вещества кроме самого эфира.
В отличие от лукавого понятия "физический вакуум", как бы совместимого с релятивизмом, понятие "эфир" подразумевает наличие базового уровня всей физической материи, имеющего как собственную систему отсчета (обнаруживаемую экспериментально, например, через фоновое космичекое излучение, - тепловое излучение самого эфира), так и являющимся носителем 100% энергии вселенной, а не "нуль-точкой" или "остаточными", "нулевыми колебаниями пространства". Подробнее читайте в FAQ по эфирной физике.