. Он учит других и учится сам. В дневнике многократно упоминается Рен, к советам которого Гук всегда прислушивался, но и Рен неоднократно консультировался у Гука. Общество Гуку необходимо, и это выражалось, в частности, в том, что он принимал самое деятельное участие в устройстве клубов, что опять-таки нашло отражение в его дневнике.
Так, в декабре 1675 г. Гук и несколько других членов Королевского общества организовали новый философский клуб, в котором, в частности, обсуждались “новые гипотезы г-на Ньютона” и возражения Гука. Деятельность клуба оказалась неудовлетворительной и в конце декабря Гук, Рен и Холдер преобразовали его в “Клуб для натуральной философии и механики”. Первое его заседание состоялось в январе 1676 г., в день Нового года. Гук говорил относительно воды на Луне, Рен и Гук сообщили о своих гипотезах света. “Затем вошел м-р Уинд”, и разговор перешел на оказание помощи при пересечении болот и при хождении по льду, на рассуждение о тепле, которое химически производится “смесями”, относительно пожирателей огня и о прочих развлечениях. “Я рассказал им о способе производства молнии в театре, а сэр X. [Рен]—о способе произведения грома с помощью шара, падающего вниз по установке архимедова винта с высоты 12 футов. Причем очень много толковали относительно силы пушечного пороха и молнии”, баллистики и высоты гор. Затем обсуждали вопросы о фосфоресцирующих животных и разведении растений. Рен утверждал, что все растения — женского рода и оплодотворяются насекомыми и что “па каждом большом растении есть заросли меньших растений микроскопических размеров”. Говорили также о питании растений и об экспериментах Гука и других, касающихся содержания растений в замкнутых сосудах и в рисиверах, из которых был откачан воздух, и о других вещах.
11 августа 1676 г. был организован новый философский клуб, и в числе организаторов мы опять видим Гука и Рена,.
Как уже говорилось, в связи со своими многочисленными занятиями и по роду своей деятельности Гуку приходилось встречаться с многими людьми. Естественно, что ближе всех он общался с членами Королевского общества: с ним были связаны его ближайшие друзья — Рен, Бойль, епископ Уилкиис, Холдер, дружили и были знакомы многие врачи, в особенности те, кто принимал участие в занятиях Королевского общества. Двое из них, Годцард и Мэплтофт, были не только его друзьями, но и лечащими врачами. В дневнике их имена упоминаются нередко. Гук поддерживал хорошие отношения с Джорджем Энтом, который был с 1670 по 1675 г. президентом общества врачей, как раз в те годы, когда Гук строил для них
здание. Гук бывал у Энтома не только по делам, иногда он обедал вместе с ним, беседовал в кофейне. Их дружбе не мешал и возраст Энтома, который был старше Гука на 31 год. Впрочем Годдард, Уистлер, Скар-боро и другие врачи, с которыми общался Гук, были на 15—20 лет старше Гука (Мэплтофт, который был в полном смысле его домашним врачом и лечил также Грейс и Тома Джайлса, был старше Гука на четыре года и пережил его на 20 лет).
С Королевским обществом была связана и другая группа знакомых и друзей Гука. Это были ремесленники, инструментальщики, подсобные рабочие. Примерно к этой же группе лиц относились те, с кем Гук имел деловые отношения как строитель и инспектор,— каменщики, плотники, слесари, подрядчики. О многих из них имеются записи в дневнике. Многим Гук давал советы, у многих учился сам. В этом отношении он не видел различия между Реном и ремесленником-специалистом: каждый из них хорошо знал свое дело и у каждого из них можно было научиться чему-либо.
Некоторых из них Гук учил сам, как, например, своего лучшего помощника Гарри Ханта. Он поступил к Гуку на службу в 1673 г. и с тех пор жил в его доме до смерти ученого на правах скорее родственника, чем наемного работника. По записям в дневнике можно проследить, как систематически Гук обучал Ханта. Последний не только быстро овладел инструментальным делом, но вскоре начал заниматься также живописью и гравированием. В 1676 г, Хаит получил должность оператора
при Королевском обществе, а в 1678 — место хранителя кладовой. Хант жил у Гука, часто помогал ему в ведении домашнего хозяйства (к этому времени племянница Гука Грейс уже умерла), ходил за покупками, исполнял для Гука некоторые чертежи. Он остался верен Гуку до последнего дня его жизни и после смерти ученого продолжал служить в Королевском обществе, которому посвятил 40 лет. Из дневника явствует, что Гук любил Ханта как сына и, пожалуй, после смерти Грейс это была его самая большая привязанность.
Хант был не единственным молодым человеком, которому протежировал Гук. В 1677 г. к нему по рекомендации Скарборо поступил Томас Кроули, искусный механик. Он проработал с Гуком до 1680 г., но они остались, насколько об этом можно судить по дневнику, в самых хороших отношениях.
Гук был в очень хороших отношениях с Дэнисом Па-пеном, который приехал в Англию в 1675 г. и поступил ассистентом к Бойлю. В течение нескольких лет Гук неоднократно встречался с Папеном, обсуждал его изобретения, представил его Королевскому обществу.
В 1679 г. Папен был принят Обществом на работу в качестве помощника Гука по ведению корреспонденции и проработал в этой должности несколько лет, пока не получил профессуру в Марбурге. В 1680 г. он был избран членом Королевского общества. Вернувшись в Англию в 1707 г., когда оба его покровителя (Бойль и Гук) уже умерли, Папен не смог получить работы в Обществе и умер в Лондоне в 1712 г.
Из лондонских ремесленников самые тесные отношения Гук поддерживал с одним из лучших английских часовщиков Томасом Томпионом. В 1675 г., когда возник спор Ольденбурга с Гуком, Томпион работал с последним по пять-шесть дней в неделю над часами для короля. При посещении короля 7 апреля и 25 мая Гук брал с собой и Томпиона. Много времени проводил он с Том-пионом, рассказывая ему о своих идеях и беседуя с ним о теории и практике наук. Они обсуждали технику часового дела, касались некоторых вопросов строительства, ковки и плавки металлов, способов печатания картин, шлифовки стекла, природы волокон мускулов, изготовления вентиляторов, огнедействующих машин. Так, 4 октября 1674 г. Гук записал в дневнике:
“Томпион здесь целый день, беседовали о комнатном замке, принес домой 1 часы и взял другие и много беседовали о самом длинном из путей, о применении силы пружины и др., о способе изгиба пружины пушечным порохом для полета, о закалке стали или железа проковкой, проковывая его между теплым и холодным, что про-ковывание его холодным делает его более мягким, что железо труднее плавить, чем золото или медь, относительно установки горизонтальной мельницы для шлифовки стекла и т. д., о подъеме парусов с помощью канатов, навернутых на ось, о шлифовке стекла, о двойных пружинах в часах и т. д.”
3.
Гук вместе с Томпионом сделал часы с балансом и со спиральной пружиной для короля, астрономические часы и другие астрономические приборы для Джонаса Мора ж многое другое. Быстрый и динамичный Гук иногда (как это явствует из записей в дневнике) упрекает Томпиона в медлительности. Изредка он ссорится с ним, но через пару дней возвращается в его мастерскую.
Взаимоотношения Гука с Томпионом и с другими ремесленниками, рабочими, подрядчиками очень характерны для ученого. Он не делает различия между ними и членами Королевского общества (из которых, напомним, многие принадлежали к высшей аристократии). Гук знаком с их семьями, он проводит с ремесленниками (как и со своими коллегами и друзьями) время в кофейнях за длительной беседой или деловыми разговорами. Он часто встречается с Кристофером Коксом, оптиком, который делал для него микроскопы по его чертежам п снабжал его очками. Он зачастую обедает с ним, гуляет, обменивается идеями: “Был у Кокса, видел, как он полировал прекрасное 12-футовое стекло, меняя положение инструмента. Выкурил с ним 3 трубки, взял у него кусок белой пластины, он предложил бесплатно микроскоп. Обещал обработать мне стекло любой формы, если я научу его моему новому способу, и металлическую часть”.
Так же тепло и дружески относился Гук и к своим молодым коллегам: он старался помочь им, чем только мог. Так, Гук был в прекрасных отношениях с молодым анатомом Эдуардом Тайсоном, с которым часто производил вскрытия. И несмотря на то что Гук первым препарировал дельфина, он позволил Тайсону сделать публикацию об этом вскрытии в 1680 г.
Очень близким другом Гука был Эдмонд Галлей, который входил в кружок интимных друзей ученого уже в 1675 г., когда Гуку было 40 лет, а ему — 19. Дружба между ними продолжалась до кончины Гука. Они часто встречались, обменивались рукописями своих работ, инструментами и книгами, публиковали в “Philosophical Transactions” совместные работы, вели оживленную переписку, когда Галлей выезжал из Англии. Галлей во время спора между Гуком и Гевелиусом ездил в Данциг, чтобы сравнить результаты наблюдений последнего со своими, выполненными при помощи телескопа. И несмотря на то что он высказался в защиту Гевелиуса, что, вообще-то говоря, было нелепо, Гук
не обиделся на него, ибо Галлей просто не хотел обидеть “старого брюзгливого джентльмена”.
В 1685—1699 гг. Галлей был помощником секретаря Королевского общества, в 1685—1693 гг. редактировал “Philsophical Transactions”. Как известно, он издал “Математические основания философии природы” на свой счет. Галлей был другом Ньютона, не переставая быть ближайшим другом его противника. В 1701 г., когда Гук был уже болен и почти ослеп, Галлей принял на себя демонстрацию на заседании Королевского общества последнего
изобретения Гука — морского барометра.
Одним из последних друзей Гука был его биограф Ричард Уоллер, зоолог, который в 1687—1709 гг. и затем с 1710 по 1714 г. являлся одним из секретарей Королевского общества. В 1705 г. он предпринял издание “Посмертных тРУДОв” Гука и с сомнительным тактом посвятил это издание президенту Королевского общества сэру Исааку Ньютону, хотя в своей биографии Гука совершенно опустил историю взаимоотношений великих соперников. Едва ли Ньютон был доволен и той высокой оценкой научной деятельности Гука, которую Уоллер дал в своей биографии.
Очевидно, Уоллер так же, как и Галлей, не мог не оценить добрые черты характера Гука.
Несмотря на свою общительность, множество друзей и еще большее число знакомых, Гук жил и умер одиноким. Жил он в доме Грешемовского колледжа, в котором размещалась и штаб-квартира Королевского общества, его обсерватория, лаборатории и библиотека. Таким образом, Гук имел “под руками” литературу и приборы, которые были ему нужны для его многочисленных научных и практических занятий.
Ближайшими его родственниками были старший брат Джон Гук и его дочь Грейс. Джон Гук был неудачником. У него была бакалейная торговля в Ньюпорте, и некоторое время его даже выбирали мэром города, но, по всей видимости, к началу 70-х годов он уже разорился. Несколько раз Джон обращался за помощью к брату. Тот “одалживал” ему немалые суммы. Так, в 1672 г. Гук послал брату 200 фунтов. В 1675 г. Джон предложил Гуку “совместно” купить ферму в Эвинтоне за 4000 фунтов, но цена показалась последнему слишком высокой. После полугодового раздумья он в конце 1676 г. одолжил брату 250 фунтов и от покупки отказался. В мае 1677 г. Гук послал брату по его просьбе 50 фунтов, а в июне того же года — еще 20. Братья регулярно писали друг другу; Джон посылал Роберту разные продукты — мед, яблоки, гусей, индеек. Роберт отвечал подарками, а чаще KipocTO оплачивал присланное. По-видимому, Джон не был лишен и интеллектуальных интересов: Роберт посылал ему и книги.
В 1678 г. Джон Гук, по-видимому в приступе меланхолии, повесился. Очевидно, меланхолия была их семейной болезнью, так как Роберт Гук часто в своем дневнике жалуется на это состояние.
Грейс поселилась у Гука с 1672 г., когда ей было 11 лет. Сперва отец посылал ей деньги на содержание и на карманные расходы, правда, не регулярно, а от случая к случаю. Очевидно, с 1676 г. эти посылки прекратились. Гук тратил па воспитание и содержание Грейс довольно много средств. Он поместил ее в школу, где платил более 4 фунтов за квартал, заказывал для нее платье и плащи. С 1
675 г., когда Грейс исполнилось 14 лет, расходы на ее туалеты начали возрастать и достигли немалых для того времени сумм. В 1679 г. Грейс заболела оспой: Гук пригласил к ней троих врачей. Ежедневные записи в дневнике1 показывают, как волновался Гук в дни болезни Грейс. Гук очень любил племянницу, и ее смерть в 1687 г. сильно повлияла на него. Уоллес говорит даже, что смерть Грейс изменила характер Гука: он стал более меланхолическим.
Несколько лет у Гука жил его родственник Том Джайлс, которого он обучал математике, ремеслам. Неоднократно Гук упоминает Тома в своем дневнике, иногда обвиняет его в лени и грозится отослать домой, иногда хвалит за успехи. 8 сентября 1677 г. Том захворал, и врач, вызванный Гуком, определил у него корь. Он
ошибся, и лишь на третий день консилиум врачей, приглашенных Гуком, определил у Тома оспу. Но было уже поздно, в тот же день к вечеру Том умер.
Не лишено интереса и то обстоятельство, что Гук относился к своему “домоводству” как ученый, рассматривая свои домашние дела как своеобразное применение прикладных знаний. Зачастую он сам кроил свою одежду; умел он и шить. Гук сам покупал сукно и вообще хорошо разбирался в материалах. Несколько его изобретений относились к печатанию и тиснению шелка и других материалов.
Так как здоровье Гука постоянно “заставляло желать лучшего”, он обычно придерживался диеты, о чем сохранились многочисленные записи в дневнике. Он редко пил вино и лишь один раз выпил подряд восемь стаканов, о чем с удивлением записал, что это ему не повредило. Впрочем, повторять свой эксперимент он не стал. Он иногда нюхал табак, но чаще курил трубку, и, если судить по его записям, больше 3—4 трубок за день не выкуривал. Гук любил шоколад и часто пил его, пробовал научить Грейс варить шоколад, но безрезультатно. Его любимым напитком был чай. В этой связи интересна такая запись в дневнике Гука:
“Качества и действия травы, называемой чаем. Она имеет в соответствии с описанием (переведенным с китайского языка) следующие достоинства:
- Она очищает кровь, которая нечистая и тяжелая.
- Преодолевает тяжелые сновидения.
- Освобождает мозг от тяжелых паров.
- Облегчает и лечит головокружение и боли головы.
- Предупреждает водянку.
- Сушит влажные пары в голове.
- Облегчает больные места.
- Облегчает запор.
- Очищает зрение.
- Прекращает и очищает угрюмое настроение и
раздраженную печень.
Очищает дефекты мочевого пузыря и почек.
Побеждает излишнюю сонливость.
Уничтожает нерешительность, придает сообразительность и храбрость.
Ободряет сердце и изгоняет страх,
Удаляет все боли от коликовых страданий, исходящих от ветра.
Усиливает внутренние органы и предупреждает чахотку.
Усиливает память.
Обостряет ум и ускоряет сообразительность.
Хорошо очищает рот.
Усиливает чувство должной благожелательности”
Подобные заметки и справки имеются в дневнике и по другим вопросам. Гук вообще подходил к вопросам быта и питания как ученый и как экспериментатор. Это усугублялось еще и тем, что здоровье у него было слабое, любое гурманство ему было противопоказано и он вы- i нужден был заниматься научными поисками оптимальной диеты. Зачастую он описывает свое самочувствие после опробования той или иной диеты, отмечает, как спал после того или иного блюда.
Обычно Гук чувствовал себя плохо: головные болп,
] катар, бессонница, шумы в голове, головокружения. Чтобы в какой-то степени облегчить боли и улучшить свое состояние, он принимал бесконечное количество лекарств. В то время врачи в очень многих случаях прибегали к кровопусканиям, клистирам, пластырям, банкам. Гук не склонен к наружному лечению: он употребляет лекарства внутрь. И опять-таки и в этом случае чувствуется научный подход; он ставит над собой эксперименты: приняв лекарство, он обычно описывает свое дальнейшее самочувствие. Он принимает внутрь железо, ртуть и все металлы, которые тогда можно было получить в растворах, а также алоэ, александрийский лист, ревень, полынь, настойку опия, аммиачную соль, горькую соль, минеральные воды и т. п. Так, в июле 1675 г. Гук узнал о лечении аммиачной солью. Через два дня он записывает: “В новом мире после нового лекарства”. На следующий день он пишет: “Это действительно великое открытие физики, и я надеюсь, что оно растворит ту вязкую слизь, которая так мучила меня в желудке и в кишках. Бог благоприятствует”. И еще через три недели: “С головой и глазами все хуже и хуже”.
Гук прожил 68 лет и половину из них был хроническим больным. Иногда его здоровье резко ухудшалось, так было, в частности, во второй половине 1672 г. В де-
кабре он сообщает в дневнике о почти непрерывных головокружениях: принимает пилюли, ему пускают кровь, но безрезультатно. В 1673 г. наступает улучшение, но быстро сменяется ухудшением. Он записывает свои симптомы весьма тщательно; недаром в 1691 г. за свои глубокие познания он получил звание доктора медицины и последние 12 лет своей жизни был известен как доктор Роберт Гук.
Гук постоянно страдал от бессонницы. Правда, он ссылался в этом случае на привычку бодрствовать в ночное время, связанную с его астрономическими занятиями, но вероятнее, что и это было следствием его плохого состояния здоровья.
Активная жизнь Гука продолжалась почти до дня его смерти, несмотря па быстро прогрессировавшее ухудшение. В 1700 г. он еще принимал участие в работах Королевского общества, посещал заседания и участвовал в дискуссиях. Как пишет Уоллер, “уже несколько лет он страдал от головокружений, а иногда от резкой головной боли, аппетита у него не было; большая слабость приводила к тому, что он очень быстро уставал от ходьбы или от каких-либо упражнений. Около июля 1697 г. он начал жаловаться на отекание и болезненность в ногах, его одолела цинга. Около того же времени в приступе головокружения он упал с лестницы, разбил голову и плечо и повредил ребра, на что он жаловался до последнего своего дня. Около сентября 1697 г. он сам думал (как думали и другие, которые видели его), что он не переживет месяца, однако он выжил. В середине 1702 г. у него обнаружился отек ног: они распухали все больше и больше, а затем сломались и по причине недостаточного лечения незадолго до смерти начали отмирать. С этого же времени он начал слепнуть, так что в конце концов не мог ни читать, ни писать. Последняя его запись датируется 17 декабря 1702 г., когда он сделал заметку относительно инструмента для определения горизонтального диаметра Солнца с точностью до десятой доли секунды, однако не описал его.
Так он жил, будучи очень больным, в течение более года, в состоянии постельного режима, хотя в действительности он редко ложился, а большую часть времени проводил одетым и ложился в постель, лишь когда уставал. Несомненно, что это повлекло за собой некоторые последствия:'он начал ощущать неравномерности в дыхании, отек некоторых частей тела, главным образом ног, увеличивался и в конце концов началось отмирание, что и было обнаружено уже после его смерти.
После него осталось большое состояние. Хотя он и получал в Королевском обществе мало (если вообще получал что-либо), но как зодчий он зарабатывал много.
Известно, что он собирался часть своего состояния истратить на сооружение удобного здания для Королевского общества с библиотекой, лабораторией и другими помещениями, необходимыми для постановки экспериментов, а также основать кафедру для чтения лекций на различные физические и механические темы, подобные лекциям, которые пришлось читать ему самому. Однако составить соответствующее завещательное распоряжение он уже не смог”.
Роберт Гук скончался 3 марта 1703 г. и был погребен в Лондоне в церкви св. Анны. На его похоронах присутствовали все члены Королевского общества, находившиеся в то время в Лондоне. Тем самым они воздали должное памяти и чрезвычайным достоинствам своего знаменитого сочлена.
Espinasse M'.
Robert Hooke. L., 1956, p. 106.
1 IMd., p. 108,
3 Ibid., p. 136.
4 Gunther R. Т. Early Science in Oxford. Oxford, 1935, vol. 10, p. 20-21.
