Johann Kern, Stuttgart, jo_k@gmx.net
Чтобы избежать безусловную поддержку догм и ошибочных мнений, современные научные издательства должны предоставлять возможность публикации любого мнения по их профилю, любой критики. Это можно сделать в виде раздела (сайта) нерецензируемых публикаций или научного форума.
Ещё древние греки пришли к мысли о том, что весь мир состоит из атомов. Сперва атомы считались самыми маленькими частицами, но потом оказалось, что то, что было принято за атомы, тоже делится на ещё более мелкие частицы. После этого многие стали задумываться на тему, есть ли предел малости частиц, из которых состоит наш мир.
Мнения, как обычно, разделились. Некто Э.Вихерт, в 1896 г. сказал: "Вселенная бесконечна во всех направлениях, не только в большом мире вокруг нас, но и в самом малом". В бесконечность вселенной верят очень многие. Но тому, что составляющие её частицы могут быть бесконечно малыми, верят далеко не все.
Что же касается минимальных количеств энергии, то почти все соглашались с тем, что им нельзя положить предел малости.
С подобным утверждением, казалось бы, трудно спорить, но вот появился некто М. Планк и при своём изучении "ультрафиолетовой катастрофы" вычислил, что при излучении энергии частицами газа её порция не может быть бесконечно малой.
В этой ситуации надо было бы объяснить, чем качественно отличается излучаемая энергия от других видов затрачиваемой энергии. Но этого Планк сообщить не мог, так как он механизма излучения энергии не знал . Не мог он представить и физическую модель излучателя. Более того, он понятия не имел о том, как выглядят атомы излучающего газа . Можно ли было в подобной ситуации вообще прийти к какому-либо определённому выводу? Не находился ли он в положении слепого, который вознамерился определить, как выглядит слон?
Мне могут возразить: конечно, мог. Примером тому является термодинамика, пришедшая ко многим важным выводам, но ничего не знающая об устройстве атома. Но это не совсем так. Во-первых, она построена на некоторых предположениях о свойствах частиц газа, и кроме того, как раз термодинамика объявлена неспособной получить тот результат, который получил Планк.
Его решение основано не на новом физическом понимании проблемы, а на чисто формальном математическом подходе. Чисто интуитивно кажется, что в данной ситуации он подобного вывода сделать не мог. Его вывод не мог быть обоснованным. В его рассуждениях должна быть скрыта ошибка. Смысла найденной им при этом "постоянной Планка" никто не понимает. Но его решение некие вершители судеб объявили "выходом физики из кризиса" и "концом классической физики".
Как можно делать выводы о том, о чём у тебя явно не хватает информации? Математиков подобные ситуации нисколько не смущают. Планк исходил из того, что если уж он не просто заявил, а вычислил сказанное им, и вычисленная зависимость совпадает с реальной кривой, то этому можно верить.
При этом надо добавить, что он не просто выводил свои формулы, из которых следовало его утверждение, а подгонял их под уже известную экспериментальную кривую. Согласитесь, что это доверия к его методу решения задачи не добавляет.
Кроме того, тот, кто изучал его статью, мог обратить внимание на то, что он при решении задачи совершил несколько математических ошибок [1]. В частности, он поставил условия, которые оказались невыполненными. Это означает, что он не имел никакого права применять тот метод решения, который он применил. Все его выводы неправомерны!
Он поставил условием малость энергии излучаемого кванта (порции энергии) hv . Но как раз в точке ультрафиолетовой катастрофы его "порция" превращается в бесконечность. Такой результат свидетельствовал не о разрешении "ультрафиолетовой катастрофы", а о том, что Планк в неё провалился.
Ошибку, которую он сделал, не простили бы даже студенту. Но Планка возвеличили и сделали родоначальником "новой физики".
Почему же никто не спорил с выводами Планка? Разумно объяснить это трудно. Но в одном из учебников физики я нашёл фразу: "Его оправдывал успех". Сказано это было не о Планке, но эта фраза в точности подходит под его "разрешение" ультрафиолетовой катастрофы. Метод его решения задачи был неправильным, но полученная формула излучения соответствовала экспериментальной кривой. Возможно, поэтому никто не стал искать ошибку в его выводах. Но это вовсе не означает, что его ошибка была безобидной. Как раз наоборот, она оказалась спусковой пружиной для действий таких математиков, которые, подобно Планку, мало беспокоились из-за отсутствия физической модели решаемой задачи, невыполнения одного из физических законов или других необходимых условий применимости метода решения задачи. Другими словами, он стал примером для крушителей "старой" физики.
Кстати, приведу цитату о Планке, которая, возможно, делает ситуацию более понятной: "... журнал возглавили М. Планк (редактор) и В. Вин (зам. редактора). Как отмечает канадский историк науки Л. Пайнсон, М. Планк был суровым стражем у ворот журнала, поставившим своей целью утверждение теории относительности. Любая дискуссия и любые критические статьи отклонялись журналом под разными предлогами" [2] .
Это заставляет предполагать, что если уж Планк мешал публиковать критику статей Эйнштейна, то тем более он должен был это делать в отношении своих собственных статей, если он имел такую возможность. Возможность эффективно мешать публикации нежелательных статей даёт только монополия на владение или управление научными издательствами.
Очевидно, это современная форма той деятельности, которая за 2,5 тсячелетия до этого была присуща другому не менее великому (известному?) учёному - Аристотелю: "Он злобно ругал Демокрита, открывшего, что в мире есть только атомы и пустота, и наказал (своим) ученикам скупать и сжигать работы Демокрита, в итоге не сохранившиеся".
Оба эти метода способствовали невозможности научной дискуссии и возникновению догм.
Можно ли с помощью вычислений утверждать и объяснять то, что на самом деле не понимаешь?
Самый известный пример этому мы находим в астрономии. До Коперника астрономы не знали, как выглядит наша солнечная система и считали, что все планеты и Солнце движутся вокруг Земли. Тем не менее, они описывали движение планет по небу, предсказывали затмения и тому подобное. В те времена астрономы не могли себе представить безопорное движение планет в пространстве. По их понятиям все небесные тела двигались по поверхности сфер, что сводится к движению по окружностям. Но так как планеты движутся не по окружности, а на небе они описывают петлеобразные кривые, то астрономы придумали систему из множества малых сфер, перемещавшихся внутри других. По одной из этих сфер перемещалась планета. В результате учёта этого сложного движения они могли вычислить и предсказать положение планеты на небосводе. Конечно, это вычисление было ничем иным, как методом подгонки их основной идеи под реальность.
Подгонять что-либо под известный результат неприлично. Но, с другой стороны, запрещать подобные действия означало бы запрещение дискуссий. Знать истину в последней инстанции не дано никому. Поэтому высказывать мнения, которые кому-то кажутся ошибочными, должно быть разрешено. Это естественно. Мы все имеем право на ошибку. Но мы никогда не должны, подобно Аристотелю, препятствовать высказыванию иных суждений. Как бы нам ни хотелось, чтобы наше мнение победило, добиваться этого мы должны применением нашего разума, но ни в коем случае не применением своего (служебного) положения.
Коперник значительно упростил ситуацию, предположив, что все планеты движутся вокруг Солнца. Но так как и он считал, что планеты могут двигаться только по окружностям (ничто другое в те времена объяснить было невозможно), то и ему пришлось заниматься подгонкой с помощью набора круговых движений.
Только после открытий Кеплера, установившего, что планеты движутся по эллипсам, астрономы смогли более или менее осознанно вычислять положение планет на небе и отказаться от их движения по сферам.
Математики-астрономы не обманывали нас, объясняя устройство мироздания с помощью придуманных хрустальных небесных сфер, они сами верили своим выдумкам. И в этом нет ничего предосудительного.
После открытий Кеплера весь просвещённый мир смог, наконец, задуматься о том, почему планеты движутся по эллипсам, то замедляя, то ускоряя своё движение. Результатом этих раздумий явилось открытие всемирного притяжения всех тел. К мысли о всемирном притяжении пришёл ещё сам Кеплер [3], но доказать теоретически, что вследствие притяжения планет Солнцем они будут двигаться именно по эллипсам, удалось впервые только Ньютону.
После этих событий человечество стало лучше понимать устройство вселенной.
Какой же мы из этого должны сделать вывод?
Пока учёные не понимают смысла происходящего, они придумывают сказки, подкрепляемые различными доводами и, в том числе, математическими вычислениями. Но эти вычисления являются обычно только подгонкой результата под известную реальность. Пока нам непонятна физика происходящего, ни один математик не может сделать правильных физически обоснованных вычислений.
Математика бессильна до тех пор, пока не будет понята физическая сущность происходящего.
Но математики склонны свои фантазии выдавать за новое понимание физической сущности. Этим они заводят нас ещё дальше в тупик нашего непонимания, из которого нас когда-нибудь выводят Коперники, Кеплеры и Галилеи.
Как же нам узнать, что перед нами человек, который заводит нас в тупик?
Прежде всего, по его замашкам. Если он уничтожает чужие публикации или препятствует их появлению, то перед нами не Коперник и не Галилей, а скорее всего Аристотель или Планк.
Простой мысленный опыт, в котором, возможно, кроются неизвестные нам правила
Как можно спорить с математиками? - Разумеется, не посредством простого утверждения того, что их выводы неправильные. Но мы можем подобно Копернику предложить иную физическую модель, дающую более простую схему вычислений. Или, подобно Галилею, показать, что он при своих рассуждениях не заметил какое-либо явление и потому не учёл его. Или, подобно Кеплеру, показать, что он придерживается некоторой ничем не обоснованной догмы. С другой стороны, мы можем показать, что при вычислениях математик нарушил определённые правила. Таких правил совсем немного. Например, заведомо независимую величину, такую, как время, нельзя без достаточных оснований объявлять зависимой. Если наука пришла к какому-либо закону сохранения, то его надо соблюдать или же доказать, что он в данном случае неприменим. Надо скрупулёзно следить за тем, чтобы поставленные условия, при которых может быть применим данный метод решения, действительно выполнялись.
Вместо того, чтобы показать неправомерность начальных условий поставленной задачи или чего-либо подобного, все почему-то пытаются доказать, что выводы статьи неправильные. Но так как Планк подогнал решение под известный результат, никто не мог упрекнуть его в том, что его выводы ошибочны.
Приведу ещё один пример доказательства неправомерности решения, которое известно куда более, чем "разрешение" Планком ультрафиолетовой катастрофы. Представим себе следующий мысленный эксперимент.
Два совершенно одинаковых поезда А и В мы снабжаем одинаковыми синхронизированными часами и радиопередатчиками. Они стоят около неподвижного перрона С (рис. 1). Поезд А мы отводим на некоторое расстояние вправо, а поезд В на то же самое расстояние влево. Затем мы одновременно и одинаково начинаем их разгонять в сторону их первоначального положения. В какой-то момент они одновременно достигают первоначальное положение, показанное на рис. 1. В этот момент мы прекращаем их разгон и далее они движутся по инерции с одинаковой, но противоположной по направлению скоростью v. Так как поезда имели одинаковую длину и разгонялись совершенно одинаково, то они в момент возвращения в прежнее положение будут иметь одинаковую длину, одинаковую скорость и их часы будут показывать одинаковое время. При наблюдении за ними с платформы С при их дальнейшем движении по инерции ничто не может измениться, кроме расстояния между ними и показаний часов. Их расстояние до платформы С и показание времени также всегда будет для обоих поездов одинаковым. Если они через равные промежутки времени будут передавать по радио время по своим часам, то на платформе С мы всегда будем получать одновременно совершенно идентичные сообщения, что вполне естественно.
Рис. 1.
Учитывая то, что оба поезда движутся с постоянной скоростью, мы можем считать их инерциальными системами. С этой точки зрения мы можем считать, что скорость поезда А равна нулю, а поезд В движется направо со скоростью 2v. Посадим мысленно в поезд А всем известного автора теории относительности А. Эйнштейна.
С его точки зрения и в соответствии с его расчётами длина поезда В станет несколько меньше и время в нём будет протекать медленнее. Не будем проверять его вычисления, но попробуем понять причину наших разногласий.
Мы можем согласиться с тем, что если поезда А и В свяжутся по радио, то Эйнштейн в поезде А будет замечать, что время в поезде В будет протекать медленнее. Но на платформе С подобное различие наблюдаться не будет. В чём здесь дело?
Разумеется, ни в чём ином, как в методе расчёта, применяемого Эйнштейном. Был ли он правильным? Нельзя ли предположить, что Эйнштейн рассчитывает не настоящие события, а кажущиеся . Находясь в поезде А, он всё, что происходит с поездом В видит иначе, так как все сигналы от поезда В он получает с опозданием и длины измеряет дистанционно. Мы же, находясь на платформе С, тоже получаем все сигналы с опозданием, но, так как мы всегда находимся ровно посредине между поездами, мы всегда получаем одинаковые показания их времени. Даже если бы мы стали по методу Эйнштейна вычислять длины этих поездов и протекание в них времени, то они тоже оказались бы уменьшенными, но их относительные длины и показания времени, тем не менее, были бы для нас всегда одинаковыми. И мы знали бы, что относительные длины поездов и показание времени не изменились .
Но, как только мы стали бы на точку зрения Эйнштейна, оказалось бы, что поезд В короче, время в нём протекает медленне и т.д. Вернувшись же на платформу С, мы бы сразу увидели, что все события на поездах протекают симметрично. С другой стороны, перенёсшись мысленно на поезд В, мы бы решили, что поезд А короче, и время в нём протекает медленнее.
Таким образом, всё дело именно в точке зрения. В зависимости от точки наблюдения, мы получаем три различных результата . Находясь в точке С, мы знаем, что всё в поездах протекает симметрично. Даже когда мы вычисляем события в них по Эйнштейну, мы видим, что длины поездов и протекание времени в них одинаковое, всё симметрично, никакого относительного изменения от скорости при этом не наблюдается .
Наперекосяк всё становится тогда, когда мы делаем выводы, находясь в одном из поездов. Но так как эти выводы по смыслу противоположны , им нельзя верить. Мы можем понять, что все относительные изменения в этом случае кажущиеся .
Два из трёх ответов должны быть неправильными. И это могут быть только те, которые прямо противоположны друг другу. Видение событий, когда мы находимся в одном из движущихся поездов, является неправильным.
Итак, какой же результат истинный, наш или Эйнштейна?
Я почти уверен, что все читатели придут к выводу, что Эйнштейн с помощью математики успешно обманул сам себя. Мы же, не делая никаких вычислений, и не проверяя расчётов Эйнштейна, поняли, что он неправ. Ни длина, ни время, ни другой какой-либо параметр в зависимости от относительной скорости не меняются .
Таким образом, данный пример показывает, что с помощью математических вычислений можно очень легко попасть в несуществующий "параллельный" мир, в котором возможно всё, что угодно, в том числе и путешествия во времени. Рассматривая вместо несимметричной задачи Эйнштейна симметричную, мы можем не только найти простые аргументы для возражений, но и доказать ими неправильность его математических выводов. Мы начинаем понимать, что порой математика вовсе не способ более точного познания мира, а способ введения в заблуждение.
Рассуждения астрономов, придумавших кристальные сферы, не были нелогичными. Необоснованным было само существование этих сфер. Необоснованным было предположение о том, что Земля неподвижна. И казавшееся нам очевидным движение Солнца по небу было ничем иным, как кажущимся. И произошло это только по той причине, что мы даже представить себе не могли того, что мы находимся на движущейся (вращающейся) земной поверхности. И поэтому мы кажущееся нам движение Солнца по небу приняли за действительное. Мы ошибались.
Но когда мы это смогли понять? Только тогда, когда встали на точку зрения Коперника. Коперник сумел взглянуть на нашу Солнечную систему "со стороны". Он нашёл своего рода платформу С, откуда всё виделось неискажённым. Благодаря этому, он смог отличить кажущееся движение Солнца от действительного.
Благодаря нашему мысленному эксперименту с симметрично движущимися поездами, мы смогли отличить кажущееся от действительного. Мы теперь можем предупредить математиков, что с инерциальными системами надо быть очень осторожными, чтобы не сделать ошибку. Очевидно, что мы не всегда можем решаемой задаче противопоставить более симметричную. Но при получении необычного результата, противоречащего нашему опыту, мы всегда должны пытаться дополнительно рассмотреть проблему под другим углом зрения.
Разумеется, в вычислениях Эйнштейна где-то прячутся чисто математические или логические ошибки. Тот, кто их найдёт непосредственно, возможно, скажет новое слово в логике или математике.
Напомним теперь читателю, что Эйнштейн считал критику СТО проявлением антисемитизма , а все академии мира, все научные журналы до сих пор препятствуют критике теории относительности. Слепые спорят со зрячими?!
Прокрустово ложе для световых лучей
О том, что Ньютон сделал ошибку при расчёте хода лучей в призме, я уже писал [4]. Но удивительно не то, что он сделал ошибку, а то, что он многократно имел возможность обнаружить её, но, тем не менее, так и не сумел это сделать. Можно даже сказать, что Ньютон знал о своей ошибке, но дело в том, что тот Ньютон, который знал об ошибке, и тот, который сделал ошибку, похоже, были два совсем различных человека, и ни один из них не знал о существовании другого [5]. Поэтому объяснить ошибку Ньютона тем, что он был слишком самонадеянным и только потому не заметил противоречий с реальностью вычисленного им хода лучей, невозможно. Но в любом случае, Ньютон считал, что в призме имеет место двукратное преломление световых лучей - на входе в призму и на выходе из неё. Причём он считал, что до входа в призму солнечные лучи представляют из себя (механическую?) смесь лучей различного цвета, которые уже при входе в призму преломляются на различные углы в зависимости от их цвета. То есть, по Ньютону, уже на входе в призму имеет место разделение солнечных лучей по цветности. Но в этом случае ход лучей качественно отличается от действительного и возникающие противоречия с реальностью можно легко обнаружить [4], [6]. Правильный ход лучей можно было нарисовать только после того, как было установлено, что внутри призмы никакое разделение солнечных лучей не имеет место . Ньютон же полагал, что их разделение начинается при входе в призму.
То, что солнечные лучи на входе не разделяются, было установлено чисто экспериментально. В результате проведённых экспериментов и их осмысления [5] было установлено, что в призме имеют место два процесса: преломление солнечных лучей на входе в призму и преобразование их на выходе из призмы. Можно ли было чисто теоретически установить действительный ход лучей после того, как были обнаружены противоречия с тем ходом лучей, который был вычислен Ньютоном? Об этом сейчас можно только гадать. Но факт остаётся фактом. Ньютон в этом вопросе, возможно, благодаря своей болезни, теоретически, с помощью математики, завёл оптику в тупик и ни один теоретик уже более трёх веков не замечает этого.
Современник Ньютона Гюйгенс (1629 - 1695) показал, что если свет считать за волновое явление, то он должен преломляться на границе двух сред подобно тому, как мы наблюдаем это на практике. Но из этого ещё не следует, что свет действительно является волной. Более того, если свет считать частицами (корпускулами), то он точно также должен преломляться на границе двух сред [7]. Но и из этого не следует, что свет - это частицы.
Когда понадобилось объяснить огибание лучами света препятствий, Гюйгенс уже точно стал считать свет волной. Более того, он придал световой волне совершенно мистические свойства. В действительности мы наблюдаем отражения волн только от реальных препятствий. Гюйгенс же выдвинул принцип, в соответствии с которым свет должен отражаться от мыслимых фронтов света, другими словами, от мыслимых препятствий. Это можно было бы назвать озарением, догадкой, если бы с помощью этого "принципа" нельзя было бы объяснить всё, что пожелаешь, даже то, что явно не соответствует действительности [8]. Принцип Гюйгенса является откровенным методом подгонки , с придумыванием положения "фронтов" в выгодном для данной задачи месте. Это непозволительно, но без этого было невозможно делать вид , будто мы умеем рассчитывать огибание светом препятствий. Поэтому "официальная" наука до сих пор не отказалась от этого "принципа". Более того, он стал называться принципом Гюйгенса-Френеля. Френель (1788 - 1827) жил на 1,5 века позже. Уточнение названия можно было бы понять, если бы принцип Гюйгенса был правильным, и если бы Френель уточнил его. Но беда в том, что этот "принцип" был неправильным и остался неправильным, и поэтому добавление второго автора вызывает некоторое изумление. Но, возможно, таким образом этому "принципу" хотели добавить авторитета? Ведь у Френеля, как и у Гюйгенса, были немалые заслуги в оптике. Великие физики вообще не ошибаются, тем более не ошибаются двое великих сразу?
Благодаря ошибке Ньютона и "принципу" Гюйгенса свету до сих пор приписывают как свойства волны, так и свойства частиц.
Но искажение свойств света с этого только началось. Главные действия в этом направлении произошли в начале 20-го века. Дело в том, что незадолго до начала этого века за крупные научные достижения учёным стали присуждать Нобелевскую премию. Она стала не только почётной, но и позволяла даже молодому автору научного достижения спокойно дожить до старости. Вследствие этого в науку ринулись многие из тех, единственной целью которых было материальное благополучие.
Главным стало не научное достижение, а его умелая реклама. Тут уж было не до соблюдения законов физики.
Похоже на то, что более или менее одновременно с учреждением Нобелевской премии у определённых кругов возникла идея скупить не только все издательства газет и журналов общего пользования, но и все научные издательства. Это должно было обеспечить мощное влияние на распределение Нобелевских премий и созданию "научного авторитета" избранным этими кругами авторам.
Насколько мне известно, первым открыто пошёл на нарушение законов физики А. Эйнштейн. Он пренебрёг законом сохранения количества движения и только благодаря этому получил возможность "изящно объяснить" фотоэффект, выбивание светом электронов из металла якобы порциями света, фотонами, частицами. Этим он "усовершенствовал" порции энергии по Планку, который не представлял свои порции частицами. С тех пор стали говорить о фотонах или квантах света. Их возникновение или возможность существования Эйнштейн никак не объяснял. Но их существование могло объяснить фотоэффект (в случае пренебрежения законом сохранения количества движения). Придуманным фотонам стали приписывать свойства частиц и одновременно свойства электромагнитных волн. Будучи электромагнитной волной, фотон должен постоянно излучать энергию в пространство и, следовательно, слабеть. Никто никогда не подсчитывал, как быстро фотон должен израсходовать свою энергию.
Идеей фотона вскоре воспользовался Н. Бор, предложив математическую модель атома для объяснения недавно обнаруженных спектральных линий излучения газов. Этим занимались чуть-ли не все теоретики начала 20-го века. Экспериментально были найдены спектры излучения газов , а объясняли - спектры излучения атомов . Бор, позаимствовав идею фотона, нарушил не только закон сохранения количества движения. Он нарушил закон причинности, так как в его атоме все процессы происходят без причины. Более того, вследствие этого, как фотонам, так и электронам надо приписать совершенно фантастические свойства - свойства разумного существа: наличие воли, умение рассчитывать энергию фотонов и электронов, умение выбирать тот или иной фотон или электрон [9].
Атому водорода, состоящему всего из двух элементов, приписали возможность находиться в бесчисленном числе состояний. Для того, чтобы это стало возможно хотя бы теоретически, Бор постулировал наличие орбит электрона, находясь на которых, электрон якобы не излучает энергию. Никакого объяснения всему этому, он конечно, дать не мог. Постулировал - и всё тут. Причём сделал он это не по глупости, а вполне осознанно, входя в сообщество молодых "учёных", которые считали, что для них законы физики не писаны.
У него, естественно, было много единомышленников, без наличия которых он даже не смог бы напечатать свою статью, настолько она была "нова и революционна". Один из них, Гейзенберг, считал, что утруждать себя поиском физических моделей явлений не имеет никакого смысла. Придумал математическую модель - и этого вполне достаточно. "...В апреле 1926 года Эйнштейн в личном разговоре с Гейзенбергом заметил, что именно теория определяет, какие величины считать наблюдаемыми, а какие — нет" [10] .
Мы видим, что эти люди считали себя "законодателями моды" в науке. Зачем им считаться с какими-то законами физики или принципами причинности? Главное, что их статьи Планк печатает, а статьи их критиков - нет. Они даже свои собственные "Сольвеевские конгрессы" организовывали.
Справедливости ради надо сказать, что иногда некоторые члены этого весьма своеобразного научного общества высказывали вполне благоразумные мысли. Поль Дирак в своей книге «Воспоминания о необычайной эпохе » писал: "Мне кажется весьма вероятным, что когда-нибудь в будущем появится улучшенная квантовая механика, в которой мы вернемся к причинности..." [11] . То есть, они понимали, что отход от причинности недопустим? Почему же они тогда поддерживали "квантовую физику" и "математические" модели?
Но, как мы видим, написал это Дирак только через много-много лет, в своих "Воспоминаниях..." когда его карьере уже ничто не угрожало. В свои же молодые годы "гении" настолько распоясались, что когда Филипп Ленард в те времена написал 4-хтомный учебник по физике, он, очевидно, чтобы как-то отграничиться от сверхмодных веяний, назвал его "Немецкая физика". И в этом названии кое-кем был немедленно усмотрен "антисемитизм"! Вот тут-то даже представители иных государств сразу поняли, кем были (почти?) все эти молодые революционеры от физики. Так для обозначения новомодной физики, не обращавшей внимания на соблюдение традиций, появился термин "еврейская физика".
Но вернёмся к прежней теме.
Одно сногсшибательное открытие следовало за другим. Не успел Дирак написать статью о "дырках" и предсказать существование позитрона, как его тут же экспериментально открыл Карл Андерсон.
Невероятное везение?
Да нет, Андерсон не ловил случай, а создавал его. На везение он не рассчитывал. Он просто-напросто подправил одну из экспериментальных кривых, причём сразу в двух местах [9], и назвал её следом позитрона [ 12 ]. Места исправления на снимке можно легко увидеть, но это нисколько не помешало получению Нобелевской премии. Никто не обратил внимания и на то, что в будущих случаях "материализации фотона" позитрон в обязательном порядке рождался на пару с электроном - из-за закона сохранения заряда. Андерсону это правило не понадобилось, о нём тогда ещё не было известно. Ему самому это правило в голову не пришло, поэтому его позитрон появился на сцене в полном одиночестве. И ничего, сошло и это.
Так, с помощью неприкрытого жульничества "открыли" антивещество. Ведь позитрон является антиэлектроном.
Снимок из книги [12] некоторым читателям будет не так легко найти, но сейчас его можно увидеть и в интернете [13], где почему-то показано его зеркальное изображение. Но, возможно, зеркальным было изображение в книге [12].
Вскоре с помощью высокоэнергичных заряженных частиц, приходящих на землю из космоса , антивещество стали находить серийно [9] . Обнаружению следов космических лучей помогло изобретение камеры Вильсона и пузырьковой камеры. При этом объявили, что наблюдаемые траектории частиц являются следами ионизации, и не искали, а возможно и не допускали никаких других вариантов.
Но могут ли в этом случае треки выглядеть плавными кривыми? По крайней мере в том случае, когда заряженной частицей является электрон, подобное кажется невозможным. Во-первых, электрон при этом должен был испытывать только центральные удары, что маловероятно. Кроме того, при центральном ударе при этом происходил бы обмен импульсами, и один электрон просто-напросто заменялся бы другим. Но подобное нельзя назвать ионизацией атома.
Очевидно, надо принять, что при визуализации траекторий заряженных частиц, как правило, никакой ионизации не происходит. Заряженная частица, пролетая между нейтральными атомами, приводит к тому, что все атомы устремляются к пролетающей частице, подобно тому, как частички бумаги устремляются к заряженному телу. Это приводит к тому, что нейтральные атомы вблизи траектории частицы приобретают дополнительную энергию и вследствие этого становятся концентраторами, вблизи которых начинает происходить вскипание жидкости или же, наоборот, конденсация. Только в этом случае можно объяснить плавную траекторию движения высокоскоростного электрона.
Разумеется, в этом случае надо несколько иначе толковать наблюдаемые картины. На многих снимках находятся одиночные траектории, начинающиеся где-то посредине камеры. Их объяснить не могут, и потому вообще не комментируют. А объяснить их можно тем, что некая высокоскоростная нейтральная частица ионизировала атом, и движение электрона становится видимым.
Но главный разговор здесь о том, что при изучении высокоэнергетических частиц в камеру попадают не только новые заряженные частицы, но якобы и фотоны. След самого фотона, так как он не обладает зарядом, не виден, и он не может ионизировать частицы. Но у него, похоже, имеется непреодолимое желание превратиться в пару электрон-позитрон, или же, при достаточно большой энергии, в пару протон-антипротон. В "Тайнах света" [9] я проанализировал все снимки, которые смог найти, и не нашёл ни одного случая , где можно было бы поверить, что на данном снимке показан процесс рождения частицы и античастицы. Но, так как проанализированные снимки были взяты мной из учебников, то можно было сделать вывод, что лучших снимков не нашлось, а толкованием этих снимков занимаются люди, подобные Карлу Андерсону.
Но, тем не менее, ни один из них не показал материализацию только позитрона или антипротона. Всегда материализуются только вместе частица и античастица. Этим, казалось бы, Карл Андерсон явно объявляется лжецом? Но прямо и однозначно об этом не сказано нигде.
С тех пор, если я где-либо встречаю снимок с "материализацией" гамма-кванта, я обязательно его анлизирую, но пока ещё ни разу не встретил снимка, которому можно было бы поверить.
Таким образом, от ненамеренных ошибок, физика в двадцатом веке перешла к систематической лжи. О стремлении к познанию пироды тут говорить уже не приходится. Разумеется, этого нельзя сказать о любой появляющейся в печати статье. Но когда речь идёт о СТО, ОТО или же квантовой физике, то их принято только восхвалять.
Что происходит, когда начинает замалчиваться правда
Целью науки должно быть не показное умение объяснять какие-либо новые явления, а только истина. Наука должна обладать мужеством сказать, что мы многое ещё не понимаем. Да, существует очень много явлений, исходя из которых можно подумать, что свет является волной. Но нет ни одного прямого доказательства. В пустынях, на берегу морей и особенно на мелководном дне моря существуют бесчисленные волнообразные образования из песка. Но никому не пришло в голову сказать, что песок обладает волновыми свойствами.
Но наихудшие последствия имело не объявление света волной, а принятие "принципа Гюйгенса-Френеля". По поводу того, является ли свет волной или частицей, спорят до сих пор. В этом нет худа. Принятие же "принципа Гюйгенса-Френеля" было прямым принятием лжи [14]. Эту ложь терпят и утверждают до сих пор.
Не это ли стало примером подражания для ринувшихся в науку претендентов на Нобелевскую премию? Чтобы что-то стало "истиной" и "достойным" Нобелевской премии, достаточно высказать экстравагантную мысль и никому не позволить опровергать её. Для этого необходимо скупить все научные издательстваа и посадить в них редакторами своих людей, Макса Планка и ему подобных. Это вполне окупается. На суммы денег, заложенных всего в нескольких Нобелевских премиях, можно было скупить все научные издательства.
А дальше идёт сплошная выгода. Возвеличивание "своих" и создание своей собственной науки, в которой наибольшей популярностью пользуются только "свои". (Это тот самый метод, которым пользуются тайные организации, чтобы завоёвывать негласную власть в разных странах).
Всё это показывает, во что превращается что-либо, когда перестаёт служить объявленной цели. Из маленькой лжи вырастает большая. Когда целью научной работы перестаёт быть изучение природы, теряет всякий смысл стремление к истине. Истиной целью становится возвеличивание определённой группы лиц, другими словами - власть этой группы лиц над остальным человечеством.
Когда стали запретными мысли Демокрита, целью философии перестало быть познание, ею стало возвеличивание Аристотеля, единственного человека, знавшего истину.
Современные научные издательства должны предоставлять возможность публикации любого мнения по их профилю, любой критики. Это можно сделать в виде раздела нерецензируемых публикаций, или научного форума. Во времена интернета на это почти не требуется затраты средств.
Если целью науки становится не познание природы, а возвеличивание какой-либо группы учёных, или, тем более, одного из учёных, Аристотеля, или, в наше время, Эйнштейна, то о стремлении к истине можно забыть. Важной становится не истина, а подтверждение догмы.
Целью любой деятельности человека должна быть польза человечества. Если целью какой-либо организации становится обогащение её верхушки, то о стремлении к человечности можно забыть. Благодаря тому, что практически во всём преследуются не благородные цели, а только меркантильные, сейчас даже медицина начинает служить не здоровью людей, а их уничтожению.
Целью биологии становится не познание, не польза человека, а возможность переделать его, чтобы им было удобно управлять.
Всё это происходит (начинается) оттого, что когда-то в какой-то момент высказывается мысль, выгодная не человечеству, не народу, а какому-то одному человеку. Из маленькой лжи вырастает всё большая. И уже очень скоро начало войны, которая потребует огромное количество жертв, начинают объяснять желанием вечного мира, который наступит после окончания такой необходимой именно сейчас войны.
Единственной целью науки должно быть познание природы. Единственной целью любого предприятия должна быть польза людей. К счастью надо стремиться прямо сейчас и без принесения предварительных жертв. Трудом без сиюминутной выгоды может быть только труд сельскохозяйственный, вызванный необходимостью сезонной работы, летом для зимы, а зимой для лета. Единственной жертвой может быть умеренное потребление, чтобы заготовленных запасов хватило на весь год.
Литература:
1. Johann Kern. Как Планк делил бесконечность на сподручные части
2. http://ritz-btr.narod.ru/comment.html
3. Johann Kern. Кто открыл закон о всемирном притяжении?
4. Johann Kern. Прав ли был Ньютон? - Разлагает ли призма солнечный свет на цветовые составляющие?
5. Johann Kern. Вклад Ньютона в оптику — это вклад в кризис современной физики и астрономии?
6. Johann Kern. Нет ничего более ошибочного, чем то, чему все верят (Легковерный Ньютон, или как свет разлагается призмой)
7. Johann Kern. Путаница с сущностью света
8. Johann Kern. Чем проще ошибка, тем труднее её заметить. Ошибка Гюйгенса-физика или Гюйгенса-математика?
9. Johann Kern. ТАЙНЫ СВЕТА
10. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D0%B5%D0%B9%D0%B7%D0%B5%D0%BD%D0%B1%D0%B5%D1%80%D0%B3,_%D0%92%D0%B5%D1%80%D0%BD%D0%B5%D1%80
11. https://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/5352
12. 11. W. H. Westphal, Physik, 25./26. Auflage, Springer-Verlag, Berlin-Heidelberg, 1970, стр. 624
13. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D0%BE%D0%B7%D0%B8%D1%82%D1%80%D0%BE%D0%BD
14. Johann Kern. Для тех, кто хочет понять ошибочность принципа Гюйгенса