Никколо Макиавелли (Макьявелли, итал. Niccolo di Bernardo dei Machiavelli; 3 мая 1469, Флоренция - 21 июня 1527, там же) - итальянский мыслитель, философ, писатель, политический деятель (занимал во Флоренции пост государственного секретаря), автор военно-теоретических трудов. Выступал сторонником сильной государственной власти, для укрепления которой допускал применение любых средств, что выразил в прославленном труде "Государь", опубликованном в 1532 году.
Никколо родился в деревне Сан-Кашано, рядом с городом-государством Флоренция, в 1469 году, и был вторым сыном Бернардо ди Николо Макиавелли (1426-1500), адвоката, и Бартоломмеи ди Стефано Нели (1441-1496). Его образование дало ему полное знание латинской и итальянской классики.
Макиавелли жил в беспокойную эпоху, когда Римский папа мог обладать целой армией, а богатые города-государства Италии попадали один за другим под власть иностранных государств - Франции, Испании и Священной Римской империи. Это было время постоянных перемен союзов, наёмников, переходивших на сторону противника без предупреждения, когда власть, просуществовав несколько недель, рушилась и сменялась новой. Возможно, наиболее значительным событием в череде этих беспорядочных переворотов было падение Рима в 1527 году. Богатые города, вроде Флоренции и Генуи, перенесли примерно то же, что и Рим 12 столетий назад, когда он был сожжён армией варваров-германцев.
В 1494 году Флоренция восстановила Флорентийскую Республику и изгнала семью Медичи, правителей города в течение почти 60 лет. 4 года спустя Макиавелли появился на государственной службе, как секретарь и посол (в 1498 году). Макиавелли был включён в Совет, ответственный за дипломатические переговоры и военные дела. Между 1499 и 1512 годами он предпринял множество дипломатических миссий ко двору Людовика XII во Франции, Фердинанда II, и к Папскому двору в Риме.
С 1502 до 1503 год он был свидетелем эффективных градоустроительных методов солдата-церковника Чезаре Борджиа, чрезвычайно способного военачальника и государственного деятеля, целью которого в то время было расширение его владений в центральной Италии. Главными его орудиями были смелость, благоразумие, уверенность в своих силах, твердость, а подчас и жестокость.
В 1503-1506 годах Макиавелли был ответственен за флорентийскую стражу, включая защиту города. Он не доверял наемникам (позиция, разъясненная подробно в "Рассуждениях о первой декаде Тита Ливия" и в "Государе") и предпочитал ополчение, сформированное из граждан. В августе 1512 года после запутанного ряда сражений, соглашений и союзов Медичи с помощью Папы римского Юлия II восстановили власть во Флоренции и республика была отменена. Об умонастроении Макиавелли в последние годы службы свидетельствуют его письма, в частности, Франческо Веттори.
Макиавелли оказался в опале и в 1513 году был обвинен в заговоре и арестован. Несмотря ни на что, он отвергал свою причастность и был, в конечном счете, освобожден. Он удалился в свое поместье в Sant'Andrea в Percussina около Флоренции и начал писать трактаты, которые и обеспечили ему место в истории политической философии.
Из письма Никколо Макиавелли:
Я встаю с восходом солнца и направляюсь к роще посмотреть на работу дровосеков, вырубающих мой лес, оттуда следую к ручью, а затем к птицеловному току. Я иду с книгой в кармане, либо с Данте и Петраркой, либо с Тибуллом и Овидием. Потом захожу в постоялый двор на большой дороге. Там интересно поговорить с проезжающими, узнать о новостях в чужих краях и на родине, наблюдать, сколь различны вкусы и фантазии людей. Когда наступает обеденный час, я в кругу своей семьи сижу за скромной трапезой. После обеда я возвращаюсь снова на постоялый двор, где обычно уже собрались его хозяин, мясник, мельник и два кирпичника. С ними я провожу остальную часть дня, играя в карты:
С наступлением вечера я возвращаюсь домой и иду в свою рабочую комнату. У двери я сбрасываю крестьянское платье все в грязи и слякоти, облачаюсь в царственную придворную одежду и, переодетый достойным образом, иду к античным дворам людей древности. Там, любезно ими принятый, я насыщаюсь пищей, единственно пригодной мне, и для которой я рожден. Там я не стесняюсь разговаривать с ними и спрашивать о смысле их деяний, и они, по свойственной им человечности, отвечают мне. И на протяжении четырёх часов я не чувствую никакой тоски, забываю все тревоги, не боюсь бедности, меня не пугает смерть, и я весь переношусь к ним.
В ноябре 1520 года был призван во Флоренцию и получил должность историографа. Написал "Историю Флоренции" в 1520-1525 годах.
Макиавелли умер в Сан-Кашано, в нескольких километрах от Флоренции, в 1527 году. Местонахождение его могилы неизвестно; однако кенотаф в его честь находится в Церкви Санта-Кроче во Флоренции.
Исторически Макиавелли принято изображать тонким циником, считающим, что в основе политического поведения лежат выгода и сила, и что в политике следует опираться на силу, а не на мораль, которой можно и пренебречь при наличии благой цели.
В работах "Государь" и "Рассуждения на первую декаду Тита Ливия" Макиавелли рассматривает государство как политическое состояние общества: отношение властвующих и подвластных, наличие соответствующим образом устроенной, организованной политической власти, учреждений, законов.
Макиавелли называет политику "опытной наукой", которая разъясняет прошлое, руководит настоящим и способна прогнозировать будущее.
Макиавелли один из немногих деятелей эпохи Возрождения, кто в своих работах затронул вопрос о роли личности правителя. Он считал, исходя из реалий современной ему Италии, страдавшей от феодальной раздробленности, что лучше сильный, пусть и лишенный угрызений совести, государь во главе единой страны, чем соперничающие удельные правители. Таким образом, Макиавелли поставил в философии и истории вопрос о соотношении моральных норм и политической целесообразности.
Автор идеи о всеобщей воинской обязанности в трактате "О военном искусстве" призывал к переходу от наёмной к набираемой по призыву из граждан государства армии.
Макиавелли противопоставлял античную доблесть христианскому смирению. В последнем он видел зло, делающее мир слабым и отдающее его во власть не встречающим сопротивления негодяям.
Цитаты
А надо знать, что нет дела, коего устройство было бы труднее, ведение опаснее, а успех сомнительнее, нежели замена старых порядков новыми.
Бог не всё исполняет сам, дабы не лишить нас свободной воли и причитающейся нам части славы.
В действительности нет способа надежно овладеть городом иначе, как подвергнув его разрушению.
В наёмном войске опаснее нерадивость, в союзническом войске - доблесть.
Война - хорошее дело, если броня её отсвечивает надеждой.
Война сладка тому, кто её не изведал.
Войны начинаются, когда вы их начинаете, но они не останавливаются, когда вы этого захотите (вариант: Войны начинаются по вашей воле, но не прекращаются по вашему желанию).
Войны нельзя избежать, ее можно лишь отсрочить - к выгоде вашего противника.
Горе тому, кто умножает чужое могущество, ибо оно добывается умением или силой, а оба эти достоинства не вызывают доверия у того, кому могущество достаётся.
Государь всегда должен советоваться с другими, но только когда он того желает, а не когда того желают другие; и он должен осаживать всякого, кто вздумает, непрошеный, подавать ему советы.
Государь, если он желает удержать в повиновении подданных, не должен считаться с обвинениями в жестокости.
Государь, если он хочет сохранить власть, должен приобрести умение отступать от добра и пользоваться этим умением смотря по надобности.
Государь не должен иметь ни других помыслов, ни других забот, ни другого дела, кроме войны, военных установлений и военной науки, ибо война есть единственная обязанность, которую правитель не может возложить на другого.
Государь, чей город хорошо укреплен, а народ не озлоблен, не может подвергнуться нападению.
Дела, неугодные подданным, государи должны возлагать на других, а угодные - исполнять сами.
Достойную осуждения ошибку совершает тот, кто не учитывает своих возможностей и стремится к завоеваниям любой ценой.
Дружбу, которая дается за деньги, а не приобретается величием и благородством души, можно купить, но нельзя удержать, чтобы воспользоваться ею в трудное время.
Здесь происходит то же самое, что с чахоткой: врачи говорят, что в начале эту болезнь трудно распознать, но легко излечить; если же она запущена, то ее легко распознать, но излечить трудно. Так же и в делах государства: если своевременно обнаружить зарождающийся недуг, что дано лишь мудрым правителям, то избавиться от него нетрудно, но если он запущен так, что всякому виден, то никакое снадобье уже не поможет.
Ибо умы бывают трёх родов: один всё постигает сам; другой может понять то, что постиг первый; третий - сам ничего не постигает и постигнутого другим понять не может. Первый ум - выдающийся, второй - значительный, третий - негодный.
И всё же, ради того, чтобы не утратить свободу воли, я предположу, что, может быть, судьба распоряжается лишь половиной всех наших дел, другую же половину, или около того, она предоставляет самим людям.
И всё-таки я полагаю, что натиск лучше, чем осторожность, ибо фортуна - женщина, и кто хочет с ней сладить, должен колотить ее и пинать - таким она поддается скорее, чем тем, кто холодно берется за дело. Поэтому она, как женщина,- подруга молодых, ибо они не так осмотрительны, более отважны и с большей дерзостью её укрощают.
Из всех зверей пусть государь уподобится двум: льву и лисе. Лев боится капканов, а лиса - волков, следовательно, надо быть подобным лисе, чтобы уметь обойти капканы, и льву, чтобы отпугнуть волков.
К оружию следует прибегать в последнюю очередь - когда другие средства окажутся недостаточны (неверно приписано; на самом деле эта цитата принадлежит Титу Ливию)
Каждый видит, каким ты кажешься, но мало кто чувствует, каков ты есть.
Кто меньше полагался на милость судьбы, тот дольше удерживался у власти.
Лучше проиграть со своими, чем выиграть с чужими, ибо не истинна та победа, которая добыта чужим оружием (речь идет о целесообразности использования союзных или наемных войск).
Любят государей по собственному усмотрению, а боятся - по усмотрению государей, поэтому мудрому правителю лучше рассчитывать на то, что зависит от него, а не от кого-то другого.
Людей следует либо ласкать, либо изничтожать, ибо за малое зло человек может отомстить, а за большое - не может; из чего следует, что наносимую человеку обиду надо рассчитать так, чтобы не бояться мести.
Люди всегда дурны, пока их не принудит к добру необходимость.
Люди не умеют быть ни достойно преступными, ни совершенно хорошими: злодейство обладает известным величием или является в какой-то мере проявлением широты души, до которой они не в состоянии подняться.
Может возникнуть спор, что лучше: чтобы государя любили или чтобы его боялись. Говорят что лучше всего, когда боятся и любят одновременно; однако любовь плохо уживается со страхом, поэтому если уж приходится выбирать, то надежнее выбрать страх.
Надо знать, что с врагом можно бороться двумя способами: во-первых, законами, во-вторых, силой. Первый способ присущ человеку, второй - зверю; но так как первое часто недостаточно, то приходится прибегать и ко второму.
Народ, привыкший жить под властью государя и благодаря случаю ставший свободным, с трудом сохраняет свободу.
Не верь, когда какой-то лицедей кричит, что жизнь ему отрада, дескать. Отраднее, чем жить среди людей, со свиньями в хлеву помои трескать.
Не золото, как провозглашает всеобщее мнение, а хорошие солдаты суть пружина войны, ибо за золото не всегда найдёшь добрых солдат, а хорошие солдаты всегда достанут золото.
Нельзя верить тому, что видишь в спокойное время.
Об уме правителя первым делом судят по тому, каких людей он к себе приближает; если это люди преданные и способные, то можно всегда быть уверенным в его мудрости, ибо он умел распознать их способности и удержать их преданность. Если же они не таковы, то и о государе заключат соответственно, ибо первую оплошность он уже совершил, выбрав плохих помощников.
Обиды нужно наносить разом: чем меньше их распробуют, тем меньше от них вреда; благодеяния же полезно оказывать мало-помалу, чтобы их распробовали как можно лучше.
Однако в действительности кто меньше полагался на милость судьбы, тот дольше удерживался у власти.
Познание будущего через прошедшее облегчается ещё и тем, что отдельные народы, как можно убедиться, на протяжении длительного времени сохранят одни и те же нравы.
Поистине страсть к завоеваниям - дело естественное и обычное.
Раз в силу своей природы человек не может ни иметь одни добродетели, ни неуклонно им следовать, то благоразумному государю следует избегать тех пороков, которые могут лишить его государства, от остальных же - воздерживаться по мере сил, но не более.
Расстояние между тем, как люди живут и как должны бы жить, столь велико, что тот, кто отвергает действительное ради должного, действует скорее во вред себе, нежели на благо, так как, желая исповедовать добро во всех случаях жизни, он неминуемо погибнет, сталкиваясь с множеством людей, чуждых добру.
Расточая чужое, ты прибавляешь себе славы, тогда как расточая своё - ты только себе вредишь.
Самое же главное для государя - вести себя с подданными так, чтобы никакое событие, ни дурное, ни хорошее, не заставляло его изменить своего обращения с ними, так как, случись тяжелое время, зло делать поздно, а добро бесполезно, ибо его сочтут вынужденным и не воздадут за него благодарностью.
Скрой то, что говоришь сам, узнай то, что говорят другие и станешь подлинным князем.
Смотри своей судьбе в лицо, сторонись зла, но коли не можешь его избежать сноси ожидающую тебя расплату как мужчина, не падай духом, не расслабляйся, как женщина.
Та война справедлива, которая необходима, и то оружие священно, на которое единственная надежда.
Чтобы узнать, что должно случиться, достаточно проследить, что было: Это происходит от того, что все человеческие дела делаются людьми, которые имели и всегда будут иметь одни и те же страсти и поэтому неизбежно будут должны давать одни и те же результаты.
Я уподобил бы судьбу бурной реке, которая, разбушевавшись, затопляет берега, валит деревья, крушит жилища, вымывает и намывает землю: все бегут от нее прочь, все отступают перед её напором, бессильные его сдержать. Но хотя бы и так, - разве это мешает людям принять меры предосторожности в спокойное время, то есть возвести заграждения и плотины так, чтобы, выйдя из берегов, река либо устремилась в каналы, либо остановила свой безудержный и опасный бег?
Я хочу попасть в ад, а не в рай. Там я смогу наслаждаться обществом пап, королей и герцогов, тогда как рай населён одними нищими, монахами и апостолами.
О природе человека:
люди не меньше привязываются к тем, кому сделали добро сами, чем к тем, кто сделал добро им.
люди скорее простят смерть отца, чем потерю имущества.
люди же таковы, что, видя добро со стороны тех, от кого ждали зла, особенно привязываются к благодетелям.
люди всегда дурны, пока их не принудит к добру необходимость.
добрыми делами можно навлечь на себя ненависть точно так же, как и дурными.
О военном искусстве
Какими средствами могу я пристыдить людей, родившихся и выросших без понятия о чести?
Почему они должны меня уважать, когда они меня не знают?
Какими богами и святыми заставлю я их клясться - теми, которых они чтут, или теми, над которыми кощунствуют?
Не знаю, кого они чтут, но кощунствуют они над всеми.
Можно ли вообще верить клятвам, данным перед существом, над которым они издеваются?
Как могут они, глумясь над Богом, уважать людей?
"Рассуждения на первую декаду Тита Ливия" (Discorsi sopra la prima deca di Tito Livio) (1531)
Discorso sopra le cose di Pisa (1499)
"О том, как надлежит поступать с восставшими жителями Вальдикьяны" (Del modo di trattare i popoli della Valdichiana ribellati) (1502)
"Описание того, как избавился герцог Валентино от Вителлоццо Вителли, Оливеретто Да Фермо, синьора Паоло и герцога Гравина Орсини" (Del modo tenuto dal duca Valentino nell' ammazzare Vitellozzo Vitelli, Oliverotto da Fermo, etc.)(1502)
Discorso sopra la provisione del danaro (1502)
Discorso sopra il riformare lo stato di Firenze (1520)
Знаете ли Вы, что, как и всякая идолопоклонническая религия, релятивизм представляет собой инструмент идеологического подчинения одних людей другим с помощью абсолютно бессовестной манипуляции их психикой для достижения интересов определенных групп людей, стоящих у руля этой воровской машины? Подробнее читайте в FAQ по эфирной физике.
