ОБ ИСТОРИИ ФОРМИРОВАНИЯ
ИДЕЙ СПЕЦИАЛЬНОЙ ТЕОРИИ ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ
VI. ОБ ИСТОРИОГРАФИИ СОЗДАНИЯ СТО
История возникновения основных идей об электричестве и носителе электромагнитных явлений, гипотетической среде — эфире, включая выяснение невозможности наблюдения эффектов первого порядка, вызванных движением электродинамической системы относительно эфира, была подробно и весьма точно описана в вышедшем в 1910 г. первом томе замечательной •книги известного, английского ученого сэра Эдмунда Уиттекера “История теорий эфира и электричества” [71]. Приведенный автором детальный анализ теоретических идей и основных экспериментов делал его книгу ценным учебным пособием, отличающимся изложением материала в строгой исторической последовательности*. К сожалению, задуманный автором второй том книги, в котором столь же полно должно быть описано возникновение теории относительности, не был закончен в течение нескольких десятилетий. Описание истории СТО долгое время ограничивалось краткими -сведениями, приводимыми в введениях к монографиям и учебным курсам. Эти исторические введения не представляли собой специаль--ных исследований, а отражали в основном работы, уже получившие -явное признание и продолжение в последующих исследованиях. Важным событием было появление в 1921 г. большой статьи Паули 164], написанной им для математической энциклопедии. История создания СТО, представленная в § 1 этой статьи всего на пяти страницах, до сих пор остается наиболее объективным и полным описанием. В статье Паули отмечались вклад Фогта [1], значение ранних работ Лоренца [3, 5] и гипотезы Лоренца — Фицджеральда о сокращении длин тел. В статье упоминалось также, что Лармором [4] были впервые получены соотношения, известные под названием преобразований Лоренца.
Заканчивая предысторию развития релятивистской теории ссылкой на работу 119], написанную Лоренцем в 1903 г. для математической энциклопедии, автор выделяет для дальнейшего рассмотрения три основные работы: “Мы подходим теперь к рассмотрению трех работ Лоренца [20], Пуанкаре [27, 28] и Эйнштейна [29], в которых были установлены положения и развиты соображения, образующие фундамент теории относительности”**.
* В известных лекциях по теории относительности [72] Мандельштам •в изложении истории соответствующего периода строго следовал книге Э. Уит“ текера.
** См. стр. 199 наст. сб. — Прим. ред.
Указав на формальные пробелы в работе Лоренца, которые были затем устранены в работе Пуанкаре, Паули особо отмечает статью Эйнштейна как работу, в которой было дано “прежде всего изложение совершенно нового и глубокого понимания всей проблемы”*. В следующих параграфах монографии дается детальное изложение этого понимания теории, в котором центральное место отводится формулировке принципа относительности, распространенного на электромагнитные явления, и объяснению относительности одновременности при рассмотрении синхронизации часов световым сигналом. Но мы теперь знаем, что именно эти важные для понимания теории вопросы были впервые рассмотрены в предшествующих работах Пуанкаре.
Таким образом, данное Паули изложение истории создания СТО было не полно только в отношении установления связи с ранними работами Пуанкаре и заслуживающих более детального рассмотрения результатов, полученных Лармором. Вместе с тем это историческое введение вносило в научную литературу значительное уточнение подлинной картины создания СТО. Казалось бы, оно должно было быть взято за основу во всех последующих изложениях и исторических изысканиях. Но этого не случилось, несмотря на то что в целом замечательная монография Паули получила широкое признание в качестве одного из лучших изложений теории относительности. Большинство авторов книг и очерков по теории относительности по-прежнему придерживалось первоначально возникшей версии о создании СТО, игнорируя приведенные Паули исторические факты и соображения о трех создателях этой фундаментальной теории.
Большое значение для историографии СТО имело издание в 1935 г. на русском языке сборника работ классиков релятивизма. В отличие от немецкого сборника это издание включало основную работу Пуанкаре “О динамике электрона” [27, 28]. В послесловии редакторов сборника В. К. Фредерикса и Д. Д. Иваненко было подчеркнуто, что эта статья Пуанкаре “содержит в себе не только параллельную ей работу Эйнштейна, но в некоторых своих частях и значительно более позднюю — почти на три года — статью Минковского, а отчасти даже превосходит последнюю”**, а факт забвения этой фундаментальной работы был охарактеризован как не имеющей аналогов в современной физике.
Но и эта высокая оценка работы Пуанкаре оказала лишь незначительное влияние на последующие публикации по вопросам истории СТО. Явная необъективность отношения некоторых авторов проявилась в выработке ими различных путей обхода фундаментальной работы Пуанкаре. Так, Франкфурт в своих “Очерках по истории СТО” [73] поместил повествование об этой завершающей работе в раздел, посвященный изложению идей, предшествующих СТО.
* См. стр. 201 наст. сб. — Прим. ред. ** См. стр.
202 наст. сб. — Прим. ред.
В этом разделе уместно было бы разобрать ранние работы Пуанкаре, в которых были сформулированы исходные положения СТО. Но эти идеи, опубликованные в широко известных книгах Пуанкаре [16, 74], упорно замалчивались или вспоминались только в связи с критическими замечаниями, основанными на непонимании важнейших аспектов теории. Так, Франкфурт, ни одним словом не отметив значение работы Пуанкаре, подвергнувшей впервые пересмотру понятие одновременности разноместных событий, в то же время упоминает о конвенционалистской точке зрения Пуанкаре на одновременность в связи с ее будто бы философской несостоятельностью и отказом от нее подавляющего большинства физиков. (См. стр. 90 работы [73]). На самом же деле этот пример наглядно доказывает, что искажение истории создания СТО, замалчивание работ, требующих тщательного изучения, ведет к абсолютизации ограниченных концепций, к реальным потерям в развитии более глубокого понимания теории.
Б. Г. Кузнецов иным способом попытался внести сомнение •в высокую оценку фундаментальной работы Пуанкаре [27, 28], отметив в качестве недостатка совершенно правильное мнение Пуанкаре о возможности использования для точного описания физических явлений различных метрических преобразований, составляющих математическую группу. “Постулат относительности” Пуанкаре—писал Б. Г. Кузнецов — не противоречит принципу относительности Галилея — Ньютона, и преобразования Лоренца не противоречат преобразованиям Галилея. У Пуанкаре нет убеждения в том, что в общем случае преобразования Лоренца являются более точным представлением движения, чем преобразования Галилея. Раз так, то вся гениально стройная теория инвариантов лоренцевых преобразований остается формальной” [38, с. 285]. На самом же деле, как было строго
доказано в работах [66, 67], действительно возможно точное описание всей совокупности наблюдаемых релятивистских эффектов на основе использования преобразования Галилея. Преобразования же Лоренца отличаются лишь более полным представлением всеобщих свойств движения, иначе говоря, они включают в себя те новые метрические свойства, которые при использовании преобразования Галилея приходилось учитывать отдельно в уравнениях движения и соответствующих им кинематических соотношениях. Но в необходимости перехода к преобразованиям Лоренца в этом смысле Пуанкаре не только не сомневался, но и первым сформулировал обязательное требование пересмотра, казалось бы, незыблемого закона тяготения для придания ему инвариантной формы относительно группы Лоренца.
Среди многих курсов по истории физики особое место занимает “История физики”, написанная в 1947 г. авторитетным физиком М. Лауэ, одним из первых выступившим в поддержку теории относительности. Казалось бы, за прошедшие десятилетия автор должен был убедиться в необходимости значительного расширения данного им в первой монографии [51] описания истории создания СТО.
Но к сожалению, и в этой книге Лауэ ограничился весьма кратким описанием событий, относящихся к созданию СТО. В частности, на этот раз он вообще не упомянул фундаментальную работу Пуанкаре “О динамике электрона” [19, 20]; не сообщил он и каких-либо новых сведений о предыстории создания СТО.
Совершенно новое слово в историографию СТО было внесено появлением в 1954 г. второго тома “Истории теорий эфира и электричества” [39] Уиттекера. Впервые при обсуждении истории создания СТО было обращено внимание на то, что принцип относительности был выдвинут в ранних работах Пуанкаре. Уиттекер цитирует лекцию Пуанкаре 1899 г. в Сорбонне [15], в которой был сделан вывод о невозможности наблюдения абсолютного движения оптическими и электромагнитными методами, и его доклад на Международном физическом конгрессе в 1900 г. в Париже [13], в котором автор высказал свои сомнения в существовании эфира и уверенность в возможности общего объяснения строгого отсутствия эффектов любых высоких порядков относительно
vie. Затем Уиттекер отмечает, что в 1904 г. в докладе в Сент-Луисе [18] Пуанкаре “дал обобщенное толкование высказанному им раньше принципу, назвав его принципом относительности”*, и высказал мысль, что этот принцип требует создания новой механики, в которой скорость света является предельной.
После обзора Паули 1921 г. [64] книга Уиттекера 1954 г. явилась, пожалуй, единственным новым словом в освещении предыстории создания СТО. И если рассматривать историю науки в качестве научной дисциплины, то следует признать, что работа Уиттекера содержала достоверные научные открытия, которые невозможно было игнорировать в дальнейших научно-исторических исследованиях. Вызывает только удивление, что эти открытия сделаны так поздно. Ведь речь идет не об архивных находках произведений никому не известных авторов, а об опубликованных и в свое время хорошо известных, работах выдающегося французского физика и математика**. Как могло случиться, что после признания теории относительности в качестве фундаментальной физической теории пространства и времени историки не разобрались во всех этапах формирования ее идей? На этот вопрос вряд ли можно найти ответ, если рассматривать процесс научного познания без учета затрагиваемых им общественных проблем.
Необъективность позиции некоторых историков в освещении возникновения СТО весьма ярко проявилась в их отношении к новым
* См. стр. 209 наст. сб. — Прим. ред.
**
Заметим, что и научно-исторические открытия Уиттекера далеко не полно представляли вклад Пуанкаре в исходные идеи СТО. В действительности принцип относительности был сформулирован Пуанкаре еще раньше в работе 1895 г. [8]. Не отразил Уиттекер и вклад Пуанкаре в выяснение понятия одновременности, а также в физическую интерпретацию местного времени на основе синхронизации часов световым сигналом. Осталось неотмеченным, что новые идеи были изложены Пуанкаре также в его популярной книге 1902 г. “Наука и гипотеза”.
историческим данным, представленным в книге Уиттекера. Можно не соглашаться с выводами автора книги, тем более что они действительно весьма спорны, но нельзя в дальнейших исторических исследованиях игнорировать приведенные в книге сведения о непростительно забытых важнейших результатах, полученных
Пуанкаре. Однако в целом ряде работ по истории СТО, опубликованных после 1954 г., по-прежнему не отмечался сам факт выдвижения принципа относительности для электромагнитных явлений в ранних работах Пуанкаре. Это замечание в полной мере относится к уже цитированным нами книге Франкфурта 1961 г. [73] и статье Кузнецова 1959 г. [38], а также в еще большей степени к последующим выступлениям этих авторов [75, 76].
Весьма показательна в этом отношении реакция на книгу Уиттекера известного американского историка Холтона. В своем выступлении 1959 г. [77] он достаточно подробно обсудил соответствующую главу книги Уиттекера*. Холтон совершенно правильно выступил против основного вывода Уиттекера о том, что статья Эйнштейна представляла собой лишь некоторое расширение
теории относительности Пуанкаре и Лоренца. Однако свое мнение Холтон обосновывал также и несправедливым обвинением автора в тенденциозном представлении фактов. В качестве конкретного примера, доказывающего предвзятость автора, он указал на будто бы допущенную в книге ошибку в датировании публикации работы Лоренца, удваивающую интервал между работами Лоренца и Эйнштейна.
По поводу этого заявления можно сделать следующие два замечания. Во-первых, книга Уиттекера не содержала никакой новой информации о работе Лоренца по сравнению, например, с историческим обзором Паули**. И, как было показано в настоящей статье, к правильной оценке некоторых важнейших аспектов основной работы Лоренца приводит только дальнейшее развитие интерпретации СТО. Новые же сведения, содержащиеся в книге Уиттекера, в основном относятся к установлению фундаментального открытия принципа относительности в ранних работах Пуанкаре, опережающих на несколько лет работу Эйнштейна 1905 г. Поэтому искажение даты работы Лоренца (1903 г. вместо 1904 г.) фактически не дало бы никакого дополнительного аргумента для обоснования необычного вывода Уиттекера.
Во-вторых, имеются серьезные сомнения в справедливости утверждения Холтона о допущенном искажении даты опубликования работы Лоренца. Всегда точный в своих обширных литературных ссылках и на этот раз Уиттекер приводит правильную ссылку на работу [20], указывая дополнительно в примечании, что “в апреле 1904 г. Лоренц высказал тот же самый принцип”***. Но этот факт
* См. стр. 240 наст. сб. — Прим. ред.
**
Чего, однако, нельзя сказать о выступлении Холтона, поскольку его основанное на недоразумении утверждение, что “теория Лоренца 1904 г. относится лишь к малым значениям v/c” (см. стр. 243 наст, сб.), не имело аналога в предшествующей литературе.
*** См. стр. 208 наст. сб. — Прим. ред.
точного цитирования работы Лоренца не отмечает в своих замечаниях Холтон. Он ограничивается обсуждением той части главы, где в самом тексте приводится скорее всего дата получения Лоренцем новых результатов*. Основанием для приведения 1903 г. в качестве года получения результатов может служить, например, цитированная Паули статья Лоренца для математической энциклопедии [19], скончание которой датировано декабрем 1903 г. В заключительной главе этой статьи (§ 64) Лоренц сообщает о найденном им новом обосновании появления эффектов второго порядка относительно
v/c в сокращении длин твердых тел с учетом молекулярного движения. Подчеркивая справедливость замечания Пуанкаре о необходимости решения проблемы с помощью единого основного предположения, Лоренц отмечает далее, что затронутые вопросы будут подробнее рассмотрены в его статье в Трудах Амстердамской академии (том 12, 1904 г.). Отсюда ясно, что в декабре 1903 г. он уже работал над изложением полученных им новых результатов.
Таким образом, не автор книги, а Холтон в своих замечаниях проявил явную предвзятость, умолчав о приведенной точной ссылке на работу Лоренца 1904 г. и выдав слова о дате получения результатов за дату их опубликования.
Нет никаких оснований отвергать значение приведенных Уиттеке-ром сведений о ранних работах Пуанкаре. Напротив, как было показано в нашем докладе [78] и в настоящей статье, вклад Пуанкаре в исходные принципы и идеи СТО в действительности существенно больше, чем был представлен в книге Уиттекера. Но
все это не дает никаких оснований исключать Эйнштейна из числа основных создателей СТО. Явная предвзятость позиции Уиттекера проявилась вовсе не в тенденциозном представлении исторических фактов, а в его окончательных выводах. Уиттекер назвал соответствующую главу своей книги “Теорией относительности Пуанкаре и Лоренца”. Таким образом, ранее допущенную необъективность в описании истории создания СТО автор попытался компенсировать другой несправедливостью —недооценкой роли работы Эйнштейна. Во всяком случае, неубедительность основного вывода Уиттекера очевидна, и мы не будем повторять приведенные уже нами в третьей главе аргументы.
С другой стороны, позднее Холтон продемонстрировал явную необъективность как историк пренебрежительным отношением к вновь установленным историческим фактам. В его докладе на XIII Международном конгрессе по истории науки (1971 г.) большое место было отведено исследованию проблемы, названной им происхождением теории относительности. На самом же деле это было исследование лишь творчества Эйнштейна, связанного с созданием им СТО. Но даже для этой более узко сформулированной нами темы исследования Холтон допускает ничем не оправданное ограничение, . изучая только научную переписку из архива Эйнштейна, храняще-
См. стр. 209 наст. сб. — Прим. ред.
гося в Принстоне. Поставив перед собой задачу выяснить, каким образом Эйнштейн пришел к формулировке принципов, положенных в основу СТО, и не найдя в архиве сведений о размышлениях Эйнштейна на эту тему непосредственно перед написанием им фундаментальной работы по СТО, автор тем не менее не обращается к рассмотрению соответствующих научных публикаций того времени. Казалось бы, историку науки должно быть известно, что невозможно изучать творческую деятельность ученого изолированно от состояния научных идей его времени. Холтон же допускает эту очевидную ошибку и одновременно демонстрирует полное игнорирование исторических фактов, известных ему из книги Уиттекера. Странно выглядят попытки автора найти в архивах ответ на вопрос о происхождении идей, которые были уже известны из лекций, статей и книг. Не найдя ответа на поставленный вопрос о происхождении принципов, положенных Эйнштейном в основу СТО, и желая, видимо, навеки утвердить этот пробел в истории создания СТО, Холтон ссылается на два источника
, в которых приводятся сведения от самого Эйнштейна о том, что в начальный период перед написанием статьи он мыслил зрительными и мускульными элементами, минуя обычную языковую форму (см. доклад [79], с. 39). В таком случае было бы бесполезно пытаться словесно описать этот период творчества, если, конечно, не обратиться к факту знакомства Эйнштейна с принципом относительности, изложенным в обычной словесной форме в книге Пуанкаре [16].
Конечно, интуитивное мышление занимает большое место в работе каждого ученого. Но это обстоятельство вовсе не освобождает историка науки от исследования объективных источников информации, которыми пользовался тот или иной ученый. При всей обособленности стиля работы Эйнштейна нужно признать, что в 1905 г. 26-летний ученый был хорошо информирован о состоянии основных проблем физики, поскольку в том же году им были написаны три выдающиеся работы по самым актуальным тогда проблемам физики.
Игнорирование факта знакомства Эйнштейна с принципом относительности, выдвинутым Пуанкаре, послужило Холтону также поводом для постановки еще одной надуманной проблемы. В работе [80] он поставил под сомнение широко распространенное мнение о решающем значении опыта Майкельсона на том основании, что Эйнштейн в своей первой работе никак специально не выделил этот опыт и, по-видимому, не обратил на него тогда особого внимания. Необоснованность подобных сомнений станет очевидной, если мы учтем, во-первых, что Пуанкаре, выдвигая впервые принцип относительности, непосредственно исходил из опыта Майкельсона и, во-вторых, что создатели СТО — Лармор, Лоренц и Пуанкаре — в своих работах ставили и решали в первую очередь задачу объяснения отрицательного результата опыта Майкельсона. Эйнштейн же, приняв уже детально обоснованный Пуанкаре принцип относительности
, ограничился общей констатацией того, что “в электродинамике никакие свойства явлений не соответствуют понятию абсолютного покоя”*. В последующих же более подробных изложениях СТО Эйнштейн всегда ссылался на результат опыта Майкельсона — Морли.
Совершенно другого рода пример необъективного отношения к историческому материалу, обсуждавшемуся в книге Уиттекера, представляют собой работы американского историка Гольдберга. В отличие от Холтона он не только не игнорирует установленные Уиттекером факты, а, напротив, пополняет их новыми сведениями о достижениях ученых в период, предшествующий созданию СТО. Однако вопреки здравому смыслу Гольдберг не усматривает прямой связи этих результатов с исходными идеями СТО. Так, в работе [81 ] он делает абсурдный вывод о том, что “теорию Лоренца нельзя рассматривать ни как предшественницу теории Эйнштейна, ни как ее предвестницу”, хотя приведенный им в статье материал не только опровергает этот вывод, но и доказывает приоритет Лоренца в создании физической теории, строго удовлетворяющей принципу относительности.
В другой своей работе [82] Гольдберг отмечает, что Пуанкаре еще в 1895 г. обсуждал принцип относительности, затем ставил вопрос об одновременности разноместных событий и рассматривал синхронизацию часов световым сигналом. И тем не менее автор отрицает, что именно эти положения были использованы Эйнштейном в качестве исходных при построении СТО. В рассуждениях же Пуанкаре об одновременности Гольдберг усматривает внутреннее противоречие, поскольку он, отрицая возможность
экспериментального подтверждения принятого постулата о равенстве скоростей распространения света для различных направлений, в то же время признает возможность его опровержения на основе эксперимента. На самом же деле никакого противоречия в утверждении Пуанкаре нет. Сама возможность принятия этого постулата для различных систем отсчета действительно зависит от такого свойства реального мира, как отсутствие мгновенной передачи действия. Весьма странную позицию при обсуждении поднятых Уиттекером вопросов заняла и французская ученая М. А. Тоннела [62, стр. 115—136]. Свое несогласие с явной недооценкой Уиттекером значения работы Эйнштейна она также предпочла строить на уходе от признания влияния идей более ранних работ Пуанкаре.
Дальнейшему выяснению вопросов, поднятых в книге Уиттекера, были посвящены работы Кесуани [32]. Автор существенно дополняет предысторию СТО, указывая на ряд важных результатов, полученных в ранних работах Пуанкаре. Здесь мы обратим внимание лишь на некоторые недостатки этого обширного исследования.
Прежде всего нельзя согласиться с даваемой автором общей оценкой доклада Пуанкаре на Конгрессе искусства и науки в Сент-Луисе как научно-популярной лекции, включающей философские размышления о проблемах физики. В действительности доклад
* См. стр. 97 наст. сб. — Прим. ред.
Пуанкаре содержал единственное для того времени научное обозрение основных трудностей, приведших к кризису классической физики, и возможных путей коренного преобразования теоретической физики. Разъяснив фундаментальное значение общих принципов в принятой схеме теоретических описаний физических явлений, Пуанкаре, далее, говорит о возникших в связи с открытиями физики конца XIX в. сомнениях в справедливости основных принципов. При этом Пуанкаре ясно выражает свое мнение о преждевременности и необоснованности таких сомнений. Экспериментальные открытия броуновского движения, радиоактивного излучения, дискретного спектра излучения атома и безуспешные попытки наблюдения абсолютного движения требовали, по мнению Пуанкаре, создания совершенно новых физических теорий. Однако Пуанкаре выражает уверенность, что предстоящее преобразование теоретической физики не нарушит таких основных принципов, как закон сохранения энергии, второе начало термодинамики, равенство действия противодействию, принцип относительности и принцип наименьшего действия. Нельзя не удивляться этой глубокой проницательности французского ученого, проявленной в период сомнений в самых основных физических принципах. Действительно, прошедшее в физике революционное преобразование основных представлений не затронуло ни одного из тех принципов, которые отстаивались Пуанкаре вопреки появившимся тогда мнениям о их нарушении.
Кроме этих правильных общих установок, Пуанкаре в своем докладе намечал и конкретную программу преодоления возникших трудностей, гениально обрисовав контуры будущих принципиально новых физических теорий. Так, в докладе были сформулированы основные черты новой релятивистской механики и высказана уверенность в том, что в регулярных закономерностях спектральных линий излучения атомов скрыта “одна из наиболее важных тайн природы”*. При этом Пуанкаре предсказывает возможность выхода на первый план будущей теории закона случая. “Физический закон,— писал он, — приобретет тогда совершенно новый аспект; это уже не будет
только дифференциальное уравнение, он примет характер статистического закона”**.
В своем докладе Пуанкаре, говоря о явно не разделяемых им сомнениях в справедливости основных физических принципов, выделял в этом отношении только принцип наименьшего действия, о нарушении которого тогда не было речи. Слова, относящиеся к констатации факта появления сомнений в принципе относительности, Кесуани приводит как доказательство неуверенности самого Пуанкаре в справедливости этого принципа, грубо искажая тем самым явно выраженную в докладе точку зрения. На самом же деле Пуанкаре говорит о необоснованности этих сомнений в принципе относительности, отмечая их необычное происхождение. Если предполо.
жения о нарушении других обсуждавшихся в докладе Пуанкаре основных принципов появились в результате экспериментальных открытий в новых областях физических исследований, то принцип относительности был принесен в жертву самими теоретиками в угоду, казалось бы, очевидным ожиданиям появления эффектов, обусловленных “эфирным ветром”. Эксперимент же, как отмечал Пуанкаре, напротив, упорно противоречит отказу от этого принципа. “Дело не только в спасении принципа, — писал Пуанкаре, — но и в неоспоримых результатах экспериментов Майкельсона”*.
Лишь по поводу применения принципа относительности к ускоренным системам координат Пуанкаре испытывал определенные сомнения. Но это, как правильно отмечает Кесуани, были вполне оправданные сомнения, происходящие от полноты знания и глубины мышления ученого.
В своей статье Кесуани обсуждает вопрос о двух частицах, движущихся от наблюдателя в противоположные стороны со скоростью 0,75 с. Можно ли утверждать, что при этом частицы разлетаются со скоростью 1,5 с, и какой смысл имеет эта величина? Автор считает, что эта величина возникает “в алгебраическом расчете, а не как результат возможных физических измерений”**. На самом же деле, как было объяснено в нашей работе [60], физические измерения могут быть осуществлены и в полном соответствии с данным алгебраическим расчетом; это есть лишь вопрос соглашения о выборе в данной системе отсчета одновременности событий и соответствующих пространственно-временных масштабов. Ту же ошибку допустили и авторы замечаний [83], утверждая, что выбранное в данном случае для расчета скорости время не соответствует времени, измеряемому часами.
Содержащуюся в статье Эйнштейна [29] фразу о электродинамической основе лоренцевской теории Кесуани интерпретирует как доказательство того, что Эйнштейну была известна работа Лоренца 1904 года. С этим выводом, однако, никак нельзя согласиться. Казалось бы, ясно, что здесь вовсе не имеется в виду теория Лоренца, строго удовлетворяющая принципу относительности, а лишь основа развитой им в книге 1895 г. [8] теории, приводимой в согласие с принципом относительности только на основании полученных новых кинематических принципов СТО.
В заключение отметим, что сделанное Уиттекером дополнение к истории формирования идей СТО, касающееся ранних работ Пуанкаре, нашло отражение также в курсе “Истории физики” Б. И. Спасского [84] и в книге А. Т. Григоряна, А. Н. Вяльцева “Генрих Герц” [85]. Хотелось бы надеяться, что и другие авторы в дальнейшем при описании истории создания СТО будут более полно представлять начальный этап возникновения исходных идей теории.
* См. стр. 42 наст. сб. — Прим. ред.
** См. стр. 43 наст. сб. — Прим. ред.
* См. стр. 37 наст. сб. — Прим. ред. ** См. стр. 251 наст. сб. — Прим. ред.
Знаете ли Вы, что такое "Большой Взрыв"? Согласно рупору релятивистской идеологии Википедии "Большой взрыв (англ. Big Bang) - это космологическая модель, описывающая раннее развитие Вселенной, а именно - начало расширения Вселенной, перед которым Вселенная находилась в сингулярном состоянии. Обычно сейчас автоматически сочетают теорию Большого взрыва и модель горячей Вселенной, но эти концепции независимы и исторически существовало также представление о холодной начальной Вселенной вблизи Большого взрыва. Именно сочетание теории Большого взрыва с теорией горячей Вселенной, подкрепляемое существованием реликтового излучения..." В этой тираде количество нонсенсов (бессмыслиц) больше, чем количество предложений, иначе просто трудно запутать сознание обывателя до такой степени, чтобы он поверил в эту ахинею. На самом деле взорваться что-либо может только в уже имеющемся пространстве. Без этого никакого взрыва в принципе быть не может, так как "взрыв" - понятие, применимое только внутри уже имеющегося пространства. А раз так, то есть, если пространство вселенной уже было до БВ, то БВ не может быть началом Вселенной в принципе. Это во-первых. Во-вторых, Вселенная - это не обычный конечный объект с границами, это сама бесконечность во времени и пространстве. У нее нет начала и конца, а также пространственных границ уже по ее определению: она есть всё (потому и называется Вселенной). В третьих, фраза "представление о холодной начальной Вселенной вблизи Большого взрыва" тоже есть сплошной нонсенс. Что могло быть "вблизи Большого взрыва", если самой Вселенной там еще не было? Подробнее читайте в FAQ по эфирной физике.
