В своих научных исследованиях Умов исходил из признания существования вне и независимо от сознания человека внешнего материального мира, реальной действительности. Он утверждал, что "мы должны рассматривать окружающий нас мир как самостоятельно существующий и развивающийся" '. С этих позиций ученый до конца жизни вел борьбу за научное материалистическое мировоззрение, за материализм в физике.

Работы Умова были направлены против широко распространенных в то время идеалистических взглядов в естественных науках. Они были проникнуты глубоким убеждением, что идеалистические течения в корне враждебны материалистическому естествознанию и с неизбежностью будут преодолены в ходе его развития.

Ведя борьбу за материализм в физике, Умов опирался прежде всего на крупнейшие достижения русской материалистической философии и естествознания, на труды отечественных ученых-материалистов, внесших большой вклад в историю развития материалистической теории.

Основоположником научно-материалистической традиции в России был великий ученый-материалист Михаил Васильевич Ломоносов. Он смело выступил против идеализма, решительно отбросил антинаучные толкования законов природы, все попытки церковников и идеалистов объяснить явления мира какими-то божественными силами, все их измышления о творении вселенной. Для него было ясно, что антинаучное, религиозное миросозерцание является величайшим тормозом на пути развития передовой материалистической науки.

Умов высоко ценил научные заслуги Ломоносова, пропагандировал и утверждал его научные материалистические идеи в сознании передовых людей России. В неизданной работе Умова о Ломоносове, хранящейся в архиве АН СССР, имеются яркие строки о заслугах "сына русского рыбака, ... по справедливости заслужившего название отца русской науки". С чувством глубокого, искреннего патриотизма он писал: "...у нас был Ломоносов и ряд ученых, давших нам не копии и слепки, а оригиналы, которые поставили русскую науку наряду с наукой просвещенных наций. У нас были труды, которые, выполняя заветную мысль гениального Петра, подняли нашу национальную ноту до гармонии с общечеловеческим аккордом"⁴.

Борясь за материализм в естествознании, Умов в тяжелых условиях царизма поднимал свой мужественный голос в защиту передовых русских ученых того времени, которые подвергались преследованиям и гонениям со стороны самодержавного правительства.

Как известно, в 1871 г. Сеченов в ряде работ выступил с уничтожающей критикой антинаучных взглядов известного реакционера-идеалиста Кавелина, стремившегося протащить бога в естествознание. Пользуясь поддержкой правящих кругов царской России, Кавелин, этот, по определению В. И. Ленина, "один из отвратительнейших типов либерального хамства", организовал поход против Сеченова, против его научно-материалистических идей.

Умов решительно выступил на стороне Сеченова. Он смело отстаивал его материалистические, атеистические воззрения. Отвергая клеветнические измышления Кавелина, Страхова и других махровых идеалистов из правительственного лагеря о произведениях Сеченова, Умов всячески пропагандировал эти произведения, высоко оценивал их научное и воспитательное значение.

Умов выступил в защиту материалистических взглядов гениального русского физиолога Ивана Петровича Павлова, который своим учением о высшей нервной деятельности нанес удар по идеализму. Совершив настоящую революцию в науке о мозге, Павлов положил начало новой эпохе в развитии физиологии, медицины, психологии. Он раскрыл материальную базу психической деятельности, разбил сказки о сверхъестественности сознания, подорвал философские позиции махистов, пытавшихся доказать, будто бы мозг не является органом мысли.

По инициативе Умова Павлов был избран почетным членом Московского общества испытателей природы. Умов подчеркивал огромные заслуги великого русского физиолога в развитии коренных проблем материалистического естествознания. Отмечая заслуги Павлова в развитии физиологии кровообращения и пищеварения, Умов писал: "Глубокоуважаемый Иван Петрович! Русские естествоиспытатели в течение многих лет следили с возрастающим интересом за Вашей выдающейся научной деятельностью. Помимо Ваших первых работ из области физиологии кровообращения, давших науке очень ценные доказательства существования сердечных нервов, усиливающих его деятельность, Вы... всю свою энергию сосредоточили на исследовании явлений пищеварения. В этой области Вы целым рядом блестящих и совершенно оригинальных методов проникли в недоступные для исследования при прежних приемах процессы и открыли совершенно неисследованную связь в различных актах пищеварения и уяснили взаимодействие и гармонию в функциях пищеварительного аппарата. Блестящая техника Ваша, никем еще до сих пор не достигнутая, вызывает всеобщее изумление... Московское Общество испытателей природы, желая выразить Вам свое уважение и высоко ценя Вашу плодотворную научную деятельность, в заседании своем избрало Вас своим почетным членом. Препровождаю при сем диплом на это звание и прошу Вас принять уверение в моем искреннем к Вам уважении и преданности. Н. Умов" '.

Яркую характеристику борьбы двух направлений в естествознании конца XVI в. Умов дал в своей работе "Значение Декарта в истории физических наук", посвященной трехсотлетию со дня рождения французского философа. Рисуя обстановку, в которой зарождалось новое, материалистическое естествознание, ученый писал, что в ту эпоху натурфилософия древних была возведена в догмат и авторитет противопоставлен свободному исследованию. Мир идей признавался более тонким сравнительно с миром материальным; идея не могла быть подтверждена или опровергнута фактами <и потому опрашивание природы считалось излишним. Так наперед признавался негодным единственный прием свободного исследования; последнему отводилось место в ряду опасных заблуждений', заслуживающих кары. Могущественная церковь брала на себя охрану истины, ставшей незыблемым достоянием человечества,- и летописец отмечал костер Джордано Бруно и темницу Галилея.

В этой работе Умов писал, что условия, при которых зарождалось новое естествознание, были в высшей степени неблагоприятны для его роста. Препятствия, стоявшие на пути развития естественно-научной мысли, усугублялись тем, что в обществе широко были распространены средневековая схоластика и религиозная мистика. "Вмешательство церкви в вопросы познания заставляло мыслителей нового направления считаться с обстоятельствами, совершенно чуждыми их прямым и непосредственным задачам" '.

Образцами мужества и стойкости представлял Умов таких выдающихся борцов против религии, за научное материалистическое мировоззрение, как Ломоносов, Галилей, Коперник, Сеченов, Столетов, Менделеев и другие.

Утверждение о материальном единстве мира, как показал Умов, подкрепляется данными спектрального анализа, подтвердившими, что небесные тела состоят из тех же самых элементов, что и земля. Жизнь человеческого общества также не есть отдаленный, обособленный мирок, не связанный со вселенной, это - одно из звеньев мировой жизни.

Развивая мысль о материальном единстве мира, Умов писал, что единая, из себя беспредельно развивающаяся жизнь невозможна в разрозненных и чуждых друг другу частях мира. Она осуществляется лишь в едином, все части которого между собой тесно связаны. Можно писать отдельно историю минералов, растений, амфибий, человека, но все эти истории будут лишь главами одной естественной истории мироздания. "В природе мы имеем только единое на различных ступенях его развития"¹.

Умов имеет большие заслуги в разработке вопроса о природе психической деятельности человека. Для объяснения психики, сознания буржуазные ученые прибегали к различным таинственным силам - энтелехии, душе, жизненной силе. Борьба вокруг этого вопроса приняла особенно острый характер в конце XIX и в начале XX в.

Опираясь на классические работы Сеченова и Павлова, Умов материалистически решал вопрос о взаимоотношении физического и психического. Свои взгляды по этому вопросу он наиболее полно развил в работах, направленных в защиту материалистических идей Сеченова и Павлова, против виталистов и их идеалистической теории познания. Так, в 1901 г. на XI съезде русских естествоиспытателей и врачей Умов подверг критике махистские рассуждения ярого веховца Лукьянова о том, будто молекулы "не могут быть признаны за подлинное выражение действительности", будто работа нервных клеток есть результат "воздействия, принадлежащего тому или другому живому устроительному агенту", "целеполагающему началу", т. е. богу. Критикуя эти идеалистические рассуждения Лукьянова, Умов говорил:

Умов самым решительным образом выступал против утверждения виталистов о том, что помимо материальных сил существуют еще какие-то таинственные "жизненные силы", "духовные начала". Он разоблачал идеалистические попытки поставить человека "особняком от остального мира", объяснить психические явления "особыми, неестественными силами".

В противоположность виталистам Умов доказывал, что дарвинизм "упразднил" интерес к привлечению особых неестественных сил для объяснения психических явлений. Умов выступил против махистских взглядов Оствальда на психическую деятельность человека, его попыток истолковать психические явления на основе пресловутой энергетики, подверг критике идеалистическое определение жизни, данное немецким химиком.

Умов был убежден, что только с позиций дарвинизма можно -объяснить психику человека. Отстаивая и развивая материалистический взгляд Сеченова и Павлова на психическую деятельность человека, как деятельность, подчиненную вполне определенным законам природы, обусловленную естественными материальными причинами, Умов, в противовес точке зрения виталистов, доказывал, что органическая материя, человек с его психикой являются плодом продолжительного развития материального мира. Всем ходом науки доказано, писал он, что психика включается в разряд естественных явлений. Одна из заслуг дарвинизма, по Умову, заключается в том, что он упразднил пропасть между "силами психическими и силами неорганизованной материи".

Концепции психофизического дуализма, параллелизма Умов противопоставлял свою материалистическую концепцию психофизического единства. Он утверждал, что материальным субстратом психической деятельности человека является его головной мозг, нервная система, что сознание, психика есть функция нервной системы человека.

Сознание, ощущение, с точки зрения Умова, есть результат воздействия внешнего мира на наши органы чувств, образ этого мира. Слух, говорил он,это результат воздействия колебания слоев воздуха на барабанную перепонку уха, зрение, колебаний светового эфира, осязание, вкус, обоняние молекулярных движений. Ощущение, по его мнению, связано с
определенными процессами, происходящими в нервной системе человека. Каждый световой луч, указывал он, в различной степени возбуждает эти нервы, и получается цветовое ощущение.

Таким образом, мы видим, что психику, сознание Умов рассматривал как свойство "мозгового вещества", функцию нервной системы. Вместе с развитием человека, его мозга развивались и совершенствовались психика, сознание, органы чувств.

Умов категорически отрицал творческий акт в происхождении человека и его психики. Он рассматривал все явления мира как факты "естественно-исторические" и признавал "во всех явлениях жизни действия естественных законов". В одной из своих неизданных работ Умов писал о том, что люди часто забывают, что они сами - лишь ничтожные частицы той при-.роды, которая изучается наукой: они не знают, что их нервная система есть созданный природой регулятор процессов, происходящих в живой материи.

Вместе с Сеченовым, Павловым и другими русскими учеными Умов горячо отстаивал материалистическую точку зрения в вопросе о взаимоотношении психического и физического. В противовес виталистам и махистам он доказывал, что мысль, психическое есть функция мозга, что физическое - первичное, а психическое, сознание - вторичное. Ученый образно сравнивает память с фотопленкой, которая, будучи внесена в волны света, заблещет только теми цветами, которые когда-то изменили ее структуру.

"Таким образом,- резюмирует он,- в нервной системе восстановляется процесс минувший, сопровождающийся даже восстановлением прежних ощущений, т. е. происходит воспоминание и сопутствующее ему ощущение... В нервной материи остаются следы, способные производить отбор, подобный тому, который производится липмановской пленкой... Наши органы зрения поражаются световыми лучами, несущими нам мириады пространственных образов" '.

Умов постоянно подчеркивал тесную связь психики, сознания человека с внешним миром. Ощущение для него есть образ материального мира, связующее звено сознания с этим миром.

В своих работах Умов утверждал, что человеческий разум способен познать окружающий нас мир и правильно отражать реальную действительность. В полном соответствии с этой материалистической позицией он неоднократно подчеркивал, что естествознание в ходе своего развития познает и открывает все новые и новые явления природы, подчиняя их интересам человека.

Особенно большой интерес к теории познания естествознания Умов проявлял в последние годы своей жизни в связи с новейшими открытиями физики конца XIX и начала XX в. Б'еспредельная вера в способности человека проникнуть в глубокие тайны природы, познать их и подчинить интересам народа выражена в следующем обращении ученого к собранию Московского общества испытателей природы:

Умов настойчиво доказывал, что нет области, которая рано или поздно не будет завоевана наукой. В противовес идеалистам-агностикам, оспаривающим возможность познания природы и использование ее неисчерпаемых богатств в интересах человечества, он заявлял: "Материя не составляет более тайны, она раскрыта в своих свойствах и сущности" '.

При этом Умов совершенно справедливо указывал, что овладение силами природы и подчинение их интересам человека не означает нарушения, игнорирования законов природы, ибо использование сил природы основано на знании ее законов. "Побеждать природу возможно только соблюдая ее законы",- говорил он.

В доказательство справедливости этой точки зрения Умов обращается к такому открытию естествознания, как спектральный анализ. Благодаря последнему, говорил он, человеческому глазу стали доступны явления звездного и молекулярного мира, которые непосредственно человек воспринимать не может. Умов замечал, что инструменты - это наши искусственные органы. "Построен обширный арсенал орудий,- писал он,- которые обострили наши органы чувств и открыли нам возможность в звездах и земной коре читать прошлое вселенной и чрез обманчивую оболочку сложных явлений обнаруживать простейшие, в которых скрыты движущие причины сущего" '. Научные приборы и инструменты расширяют область ощущаемого нами мира, доводят до нашего сознания явления, непосредственно не ощущаемые нами, т. е. делают возможным их познание.

Как же Умов объясняет процесс познания явлений, непосредственно недоступных нашим органам чувств?

Чтобы познать явления природы, для восприятия которых нет специальных органов чувств, человек должен ввести эти явления в круг своих чувствований. Мы можем соединить ряд сил природы в такие цепи, первые звенья которых представляют скрытые от нас явления, например, электрические, магнитные и другие, а последние явления действуют непосредственно на наши органы чувств, например, на зрение, слух и т. д. Такие цепи, замечал Умов, превращают недоступные нашим органам чувств явления в доступные. Конечными звеньями такой цепи являются, с одной стороны, деятельность мозга и с другой - научные физические инструменты. Естественные науки дают возможность таким путем открывать в природе явления, непосредственно не воспринимаемые нашими органами.

В познании тех явлений природы, которые непосредственно недоступны нашим органам чувств, Умов отводил большую роль построению физических моделей. Так, для наших органов чувств непосредственно недоступны явления, происходящие в магнитных, электрических полях. Всякое явление, утверждал Умов, имеющее такие стороны, для ощущения которых наши органы чувств недостаточны, связывается с вполне определенной группой доступных нам ощущений, представляющей необходимый и достаточный признак явления. Мы строим модели явления, причем употребляемые нами методы дают возможность включить в эти модели механизмы - аналогии вне-чувственных сторон. Как пример Умов приводит модель магнитного поля. Мы представляем себе пространство, окружающее магнит, наполненным вихревыми движениями вокруг линий магнитных сил. Но мы не чувствуем ни материи магнитного поля, ни тех вихревых движений, которыми она одарена.

Для Умова характерен исторический подход к познавательной деятельности человека. Излагая историю естествознания, Умов, как правило, тщательно прослеживал вопрос о том, каким образом наши знания о природе в ходе развития науки неизменно расширялись и углублялись, становились все более и более полными. Научные теории не имеют значения навсегда установленных догматов, напротив, они подвижны, что и должно быть, так как познание, по Умову, есть "нечто движущееся и остановка его движения была бы глубочайшим несчастием для человечества".

Необходимо отметить, что Умов, подчеркивая роль разума, мышления в процессе познания, не умалял и значения чувственного познания. Рационализм Умова коренным образом отличается от рационализма Декарта, который единственным источником истинного знания признавал только разум или человеческое мышление, оторванное от органов чувств. Обосновывая всесилие человеческого разума, Умов подчеркивал неразрывную связь наших отвлеченных умозаключений с внешним реальным миром.

Умов высоко ценил основное философское произведение Декарта "Начала философии". Однако, говоря об этом произведении, он не критикует его первую часть, где Декарт излагает свое идеалистическое учение - "первую философию". Умов не видел антинаучного характера этой части "Начал", ее непримиримости со второй частью, где Декарт -излагает свое физическое учение. Это говорит о непоследовательности материализма Умова, о том, что он в данном случае не умел провести строгое различие между материализмом и идеализмом.

Критикуя односторонность эмпиризма, Умов отнюдь не умалял роль и значение опыта, наблюдения в развитии материалистического естествознания. Он постоянно подчеркивал, что со времени Галилея опыт и наблюдения являются основой естествознания. Отвлеченное суждение, говорил ученый, не может приобрести той силы полета, как мысль, вылившаяся из непосредственного ощущения. Большую научную заслугу Ломоносова, Менделеева, Столетова, Лебедева, Сеченова, Тимирязева, Мечникова он видел в том, что они в своих трудах совмещали теорию и опыт.

Умов упрекал Бэкона и Ньютона за то, что они, придавая первостепенное значение опыту, наблюдению, несколько умаляли, принижали роль теории и гипотез в развитии науки. Он указывал на то, что Декарт, наоборот, превозносил теорию и недооценивал значение опыта, наблюдения. Свою речь "Современное состояние физических теорий" Умов заключил пожеланием, "чтобы ученые не делили между собою теории и опыта, помня, что их нераздельное соединение в одной личности есть необходимое условие широкого служения естествознанию".

Под влиянием открытий естествознания и в особенности под влиянием диалектических взглядов классиков русской материалистической философии Умов сделал значительный шаг от метафизического к диалектическому пониманию природы.

С этих позиций ученый подходил к оценке великих открытий естествознания и, в первую очередь, учения о сохранении и превращении энергии. Он неопровержимо доказал, что открытие закона сохранения и превращения энергии нанесло удар по антинаучным концепциям, отрывавшим одно явление природы от другого и не видевшим между ними связи и взаимной обусловленности.

Антинаучные рассуждения Максвелла, его высказывания о творческом акте, не могли, естественно, удовлетворить Умова, который на протяжении всей своей деятельности боролся против неестественного, идеалистического толкования каких бы то ни было явлений природы,, категорически отвергал вмешательство в природу таинственных сверхъестественных сил. Эти взгляды Максвелла, отмечал Умов, в корне противоречат науке. В противоположность Максвеллу, он доказывал применимость идеи о развитии, изменении и к явлениям молекулярного мира.

"...Молекулы -не сфабрикованные предметы!., молекулы одного и того же тела не тождественны по своей массе и своему строению" '.

Материалистический характер мировоззрения Умова ярко обнаружился и в его отношении к дарвинизму. Известно, что в 80-90-х годах прошлого столетия шла острая борьба между материализмом и идеализмом в биологии. Ученые лакеи царизма вроде Н. Я. Данилевского или Н. Н. Страхова организовали поход против материалистических основ учения Дарвина, настойчиво пропагандировали и насаждали идеализм в биологической науке.

Интерес Н. А. Умова к вопросам биологии и в особенности к учению Дарвина объясняется влиянием его близких друзей, выдающихся русских дарвинистов Сеченова, Тимирязева, Мечникова, Ковалевского и других. В Одессе в 70-х годах прошлого столетия Умов принимал участие в переводе произ> ведений Чарлза Дарвина на русский язык. Дарвин посылал в Одессу Ковалевскому корректурные листы своих работ, и они выходили в свет на русском языке вслед за изданием их за границей. Так были изданы в переводе на русский язык книги Дарвина "Выражение ощущений у человека и животных", "Происхождение человека и половой подбор" и другие.

На протяжении ряда лет Умов последовательно защищал материалистические основы дарвинизма от нападок идеалистов.

Вопрос о месте человека в природе Умов считал центральным пунктом борьбы двух мировоззрений - научного и ненаучного. Он указывал, что виталисты пришли к антинаучной идее о "жизненной силе", "духовном начале" потому, что они оторвали человека от остального мира и обожествили его. Высмеивая виталистов, Умов писал, что такое представление могло существовать среди людей только до тех пор, пока земля представлялась им в виде блина, на который опиралась хрустальная сфера, с подвешенными на ней лампадами. Ненаучное мировоззрение, говорил он, ставило в центре мира человека и таким образом "человек становился излюбленным сыном неба и из всех существ мироздания обладателем привилегии непосредственных сношений с внеестественными силами. В этом лежит причина, почему миросозерцания древности, овладевшие умами и чувствами народов, сливавшиеся с личной, социальной и политической жизнью людей, должны были принимать форму верований, религии" *.

Умов с горечью отмечал, что ненаучного мировоззрения продолжают придерживаться не только казенные профессора философии, но, к сожалению, и некоторые естествоиспытатели. Он резко выступал против тех, кто совершенно выделял человека из природы, полагая, что на нем лежит печать божества, что его жизнь движется особыми, неестественными силами и судьба находится в руках неестественного мира.

Идеалистическим, метафизическим концепциям Умов противопоставлял мысль о том, что "признание родства всех видов живого вносит методологическое единство в учение о развитии мира и освобождает его от коренных противоречий" '. При этом он подчеркивал наличие взаимосвязи и взаимозависимости не только между явлениями в органическом' мире, но и между всеми явлениями неорганического мира.

Метафизический взгляд на мир неизбежно приводит, по Умову, к представлению о божественном начале, к идее о сотворении мира богом. Представление о законченности и неизменности мира в прошлом и будущем, писал он, исключает мысль о том, что в нем же скрыта причина его современных форм. Происхождение мира оставалось поэтому в таком случае искать только в причине неестественной.

Дарвинизм с момента его появления на свет оказал огромное влияние на формирование революционно-демократического мировоззрения передовой части русского общества и прежде всего передовой молодежи. Биология всегда являлась ареной острой идеологической борьбы. Эта борьба стала особенно ожесточенной со времени появления учения Дарвина. Решительный удар, нанесенный дарвинизмом религии и метафизике, сразу же вызвал ожесточенные нападки реакционеров всех мастей на эту теорию.

Историческое значение учения Дарвина Умов видел прежде всего в доказательстве общности происхождения всего живого, в научном решении вопроса о месте человека в природе.

"Вселенная,- писал он,- не стоит уже перед нами, как кунсткамера форм мертвых или живых, связанных одной целью - служить утехой человеку. Перед нами единая, из себя беспредельно развивающаяся жизнь - картина не знающей субботы, непрерывной и неослабной творческой деятельности... Более чем двадцатилетний упорный труд Дарвина перенес вопрос о генетическом происхождении человека от животного из области гаданий, замалчиваний, личных склонностей и традиции на строго научную почву, и решил его в положительном смысле" '.

Умов подчеркивал, что формы мира непрерывно менялись в прошлом и будут меняться и в будущем. Жизнь, говорил он, это ткань, которая непрерывно выбрасывается из станка природы. Эта ткань тянется из далеких неизвестных нам времен; ее узоры из простых и элементарных становятся все сложнее и сложнее.

Характерно, что еще задолго до великих открытий физики конца XIX - начала XX в. Умов увидел механистическую, метафизическую ограниченность старой, ньютоновской физики.

Уже в первый период своей научной деятельности (1870- 1890 гг.) Умов с позиций материалистического учения о промежуточной среде, о переносе, движении энергии подверг резкой критике учение Ньютона и его последователей о силах. В этом, как и во> многих других вопросах, он продолжил и дальше развил традиции своих великих предшественников - Ломоносова, Лобачевского, которые задолго до него также указывали на ошибочность ньютоновской трактовки сил.

Как известно, учение Ньютона о силах, механистический, метафизический характер его- мировоззрения в целом были подвергнуты суровой критике Ф. Энгельсом. В своих работах "Анти-Дюринг" и "Диалектика природы" Энгельс показал, что все ошибки в трактовке сил проистекают от непонимания действительной связи между материей и движением. Непонимание этой связи, метафизическая, механистическая трактовка материи является главной ошибкой в учении Ньютона о силе.

Русские реакционеры и идеалисты использовали мистические стороны учения Ньютона о силе, его рассуждения о божественном "первом толчке" и т. д. для "опровержения" материализма и обоснования религиозного мировоззрения.

Умов доказывал, что приписывание природе сверхъестественных "потаенных" или врожденных свойств (сил) роднит ньютоновскую физику с миросозерцанием средневековой схоластики. Он считал антинаучными все попытки Ньютона объяснить тяготение каким-то нематериальным живым духом, не допускал существование силы без вещества.

Умов подверг критике законы Ньютона. Первый закон Ньютона, или закон инерции, рассматривает, по словам Умова, тело, движущееся в пространстве, оторванном от всей природы. По этому закону тело сохраняет равномерное, прямолинейное движение до тех пор, .пока на него не подействуют силы. Но в пустом пространстве, говорит Умов, силы действовать не могут и поэтому тело, движущееся в пустоте, никогда не может изменить своих свойств. Закон инерции, говорит Умов, содержит в себе допущение, что само движение может быть только причиною, а не следствием движения. По мнению Умова, тело может изменить свое состояние покоя или прямолинейного и равномерного движения только в результате передачи движения от другого движущегося тела.

Второй закон Ньютона, указывает Умов, также исходит из допущения, что само движение не может быть источником силы и является только его следствием. Он опровергает эту точку зрения. Движение магнита, говорит он, существенным обр,азом зависит от того, имеются или не имеются в окружающем его пространстве проводники электричества, т. е. зависит от среды, в которой находится магнит. Сила, по его мнению, является, таким образом, результатом особого состояния среды, наличие которой делает возможным перенос движения.

Важно подчеркнуть, что русский ученый еще до великих открытий новой физики подверг критике утверждение Ньютона о том, будто действие сил не зависит от состояния покоя или движения тела, что масса есть величина постоянная.

Умов выступал прежде всего против метафизического отрыва Ньютоном материи от пространства. В этом вопросе он дальше развивал точку зрения Ломоносова, Лобачевского, Столетова и других крупнейших русских естествоиспытателей, отвергавших представление о пустом пространстве. Правильно указывая, что сила является лишь результатом переноса, передачи движения, а не причиной движения, Умов тем самым приближался к трактовке Энгельса понятия силы. Он правильно указывал, что объявление сил первоисточниками всех явлений по сути дела препятствовало дальнейшему научному исследованию природы. Но, критикуя ошибочные положения, содержащиеся в учении Ньютона, Умов вместе с тем отмечал огромную роль английского' ученого в развитии материалистического естествознания.

В своих научных трудах он указывал, что наряду с ньютоновским направлением в физике существовало другое направление - картезианское, начало которому положил Декарт. Умов отмечал, что по сравнению с ньютоновским направлением картезианское направление, стремившееся объяснить все явления движением материи, не прибегая к различного рода мистическим силам, было более прогрессивным.

Историческое значение Декарта Умов видел в создании им нового физического учения, охватившего все явления природы, как части одного великого целого. Умов подчеркивал большое значение физического учения Декарта в борьбе с софистикой и средневековой схоластикой. Изгнание из науки о природе "потаенных свойств и качеств", стремление объяснить все физические явления только движением вещества - такова, по Умову, характерная черта учения Декарта, которая обусловила его "живучесть". В своей книге "Курс физики" Умов писал, что первым, сделавшим попытку объяснить явления природы одним движением вещества, был Декарт.

Указывая на прогрессивные стороны в картезианском учении, Умов одновременно выступил против попыток Декарта установить компромисс между религией и наукой, решительно отверг все его рассуждения о том, что "бог создал" растения, человека. Учение Декарта о строении вещества Умов считал грубым и наивным.

Умова не могла удовлетворить также попытка Декарта и Ньютона свести все явления природы только к механическому движению, т. е. к простому перемещению тел в пространстве. Еще в первые годы своей научной деятельности Умов ясно видел, что теплота, электричество, магнетизм, свет представляют собой особый класс явлений, необъяснимых "механическими принципами". Он, например, считал, что применение механики к молекулярному миру "далеко не может считаться законным". Говоря об электромагнитном эфире, он замечал, что "механика, принципы которой почерпнуты из опытов вещественного мира, не тождественна с механикой эфира. Последняя покоится на иных началах, частным видом коих должны явиться принципы механики вещественного мира" '.

Умов правильно указывал, что разгадка химических процессов, с точки зрения механической или ньютоновской физики, представляется неразрешимой задачей. Механика, неприменима также и при истолковании энергии.

Умов выступал против отождествления процессов, происходящих в органической и неорганической природе. Он особо подчеркивал своеобразие психической деятельности человека, отмечал сложность законов развития живой природы. Ученый писал, что человек овладел законами мертвой природы благодаря сравнительной простоте ее процессов и явлений ранее, чем явлениями жизни. Но законы мертвой природы, по его мнению, открыли путь к изучению законов живой природы.

Таким образом, Умов уже в начальный период своей деятельности стремился преодолеть ограниченность старого, механического, метафизического естествознания XVII-XVIII вв. Правда, он иногда говорил о "механическом объяснении природы", "механике природы" и т. д. Однако это отнюдь не означает, что он все явления природы сводил только к простому механическому движению, что он не понимал специфического характера высших форм движения материи. О "механическом" объяснении явлений природы Умов чаще всего говорил в смысле сведения их к физическим, материальным причинам, в смысле отрицания всего неестественного, сверхприродного.

Необходимо иметь в виду, что в то время идеалисты вели борьбу против материалистического направления в физике под флагом критики "механицизма", механического объяснения природы. В защиту материализма традиционной физики, неправильно именуемого физиками "механицизмом", решительно выступили Умов, Столетов и другие физики-материалисты. Однако Умов не смог полностью очистить основную посылку картезианского материализма от механической, метафизической ограниченности. Он преувеличивал-особенно в начале своей научной деятельности - механическую точку зрения, роль механических моделей в объяснении и истолковании явлений природы. Он не понял роли общественно-производственной практики в теории познания.

Умов считал, что механическое мировоззрение являлось значительным шагом вперед по сравнению с идеалистическим мировоззрением средних веков. Но уже в 70-90-х годах он склонялся к тому мнению, что "образ механического мировоззрения" будет со временем окончательно оставлен наукой и заменен другим, более совершенным.

Умов придавал огромное значение практическому применению достижений естествознания, понимал, что своим развитием наука обязана запросам жизни общества, что степень развития науки зависит от состояния потребностей техники.

"Геометрия,- писал он,- вышла из потребности съемки планов, возведения зданий и т. п., механика - из потребности перемещать значительные тяжести, ограждать себя от нападения врагов... Физики-теоретики были в то же время конструкторами микроскопов, телескопов, маячных фонарей, телеграфов, прокладчиками подводных кабелей и т. д. Точные исследования свойств газов вышли из потребности усовершенствовать паровую машину. Потребности передачи мыслей на расстояние, в освещении, в передаче сил и т. д. послужили быстрому развитию наших знаний об электричестве. Химия зародилась при выплавке и обработке металлов, приготовлении лекарственных снадобий. Гениальные открытия Лавуазье о горении, составе воды были вызваны разрешением чисто-прак-тичеоких вопросов о наилучшем устройстве уличных фонарей, о горении свечей, о качествах питьевой воды, усовершенствовании аэростатов и т. д." '.

Но правильно указывая, что установлением своих истин наука обязана запросам жизни, что развитие науки вызвано практическими потребностями общества, Умов не понимал того, что практика включает в себя не только научный эксперимент, наблюдение, но и общественно-производственную деятельность людей и классовую борьбу. Умов не был знаком с диалектическим материализмом.

Но при всем этом нельзя не видеть в лице Умова мыслителя-материалиста своего времени, нельзя не видеть его заслуг в разработке вопросов естествознания, которые он решал с позиций материализма. Бесспорно также, что в учении Умова значительную роль играли элементы диалектики.