В конце сентября 2010 стало известно, что вирус Stuxnet нанес серьезный урон
иранской ядерной программе. Используя уязвимости операционной системы и
пресловутый «человеческий фактор», Stuxnet успешно поразил 1368 из 5000
центрифуг на заводе по обогащению урана в Натанзе, а также сорвал сроки запуска
ядерной АЭС в Бушере.
Заказчик – неизвестен, но безальтернативен: США и Израиль.
Как бы исполнитель (вернее инструмент в руках кибердиверсантов) – нерадивый
сотрудник Siemens, вставивший инфицированный флэш-накопитель в рабочую станцию.
Ущерб, нанесенный ядерным объектам Ирана, сопоставим с ущербом от атаки
израильских ВВС.
Мир заговорил о войнах нового поколения. Кибернетические атаки могут стать
идеальными инструментами следующих войн – они стремительны, эффективны в своей
разрушительности и, как правило, анонимны. Сегодня союзные государства в
спешном порядке договариваются о совместной стратегии противостояния
кибернетическим угрозам, создают кибернетические департаменты спецслужб,
кибервойска и защищенную сетевую
информационную инфраструктуру. Что будет завтра?
Иран беспомощен перед техно-угрозой
Передовицы мировой прессы заполонили мрачные пророчества о наступлении эры
технологических войн. Над разгадкой Stuxnet – вируса, поразившего ядерные объекты Ирана – бьются эксперты самых разных направлений: от IT-безопасности до лингвистики и антропологии. Stuxnet был обнаружен антивирусными лабораториями достаточно давно, однако об истинных масштабах заражения мир узнал в конце сентября, когда стало известно о задержке запуска первой в Иране Бушерской АЭС. Несмотря на то, что Али Акбар Салехи (Ali Akbar Salehi), глава Организации по атомной энергии Ирана, заявил, что задержка с пуском АЭС никак не связана с деятельностью вируса, Марк Фитцпатрик (Mark Fitzpatrick), сотрудник Международного института стратегических исследований отметил, что это звучит «не очень серьезно», а Иран cклонен замалчивать реальные проблемы на АЭС. Спустя некоторое время «проговорился» Махмуд Джафари (Mahmoud Jafari), менеджер отдела проектов станции в Бушере. По его словам, Stuxnet «поразил несколько компьютеров, но не нанес какой-либо ущерб основной операционной системе станции». Sapienti sat. Ядерные объекты Ирана в Натанзе также пострадали весьма серьезно: 1368 из 5000 центрифуг были выведены из строя в результате действий Stuxnet. Когда Махмуда Ахмадинеджада после сессии Генассамблеи ООН прямо спросили о технологических проблемах с ядерной программой, он лишь пожал плечами и ничего не ответил. Отметим, что по данным New York Times, ущерб от действий вируса в Иране сравним, разве что, с атакой израильских ВВС.
Автора! Автора!
По вполне понятным причинам разработчики Stuxnet предпочитают держаться в тени, однако совершенно очевидно, что сложность вируса можно назвать беспрецедентной. Создание подобного проекта требует огромных интеллектуальных и финансовых инвестиций, а значит, под силу лишь структурам масштаба государственных. Все эксперты сходятся во мнении, что вирус не является плодом усилий «группы энтузиастов». Лоран Эсло, руководитель отдела систем безопасности Symantec предполагает, что над созданием Stuxnet работали, как минимум, от шести до десяти человек на протяжении шести-девяти месяцев. Франк Ригер (Frank Rieger), технический директор GSMK поддерживает своего коллегу — по его словам, вирус создавала команда из десяти опытных программистов, а разработка заняла около полугода. Ригер называет и ориентировочную сумму создания Stuxnet: она составляет не менее $3 млн. О военных целях вируса говорит Евгений Касперский, генеральный директор «Лаборатории Касперского»: «Stuxnet не крадет деньги, не шлет спам и не ворует конфиденциальную информацию. Этот зловред создан, чтобы контролировать производственные процессы, в буквальном смысле управлять огромными производственными мощностями. В недалеком прошлом мы боролись с кибер-преступниками и интернет-хулиганами, теперь, боюсь, наступает время кибертерроризма, кибероружия и кибервойн». Тильман Вернер (Tillmann Werner), участник содружества специалистов в области интернет-безопасности Honeynet Project, уверен: хакеры-одиночки на такое не способны. «Stuxnet настолько совершенен с технической точки зрения, что следует исходить из того, что в разработке вредоносной программы принимали участие специалисты из госструктур, или что они, по крайней мере, оказывали какую-то помощь в ее создании», — утверждает Вернер.
В процессе анализа Stuxnet некоторые СМИ сделали вывод, что за созданием вируса стоит Израиль. Первым заговорил о причастности Израиля к атаке на Иран Джон Марков (John Markoff), журналист New York Times, сообщив, что аналитики особо отметили название одного из фрагментов кода «myrtus» («мирт»). В переводе на иврит, «мирт» звучит как «адас», что, в свою очередь, созвучно с именем «Адасса», принадлежащем Эстер (Эсфирь) – героине еврейской истории, спасшей свой народ от уничтожения в Персидской империи. Проводя аналогию с древней Персией, на территории которой расположен современный Иран, некоторые аналитики полагают, что Израиль оставил «визитную карточку» в коде вируса. Впрочем, по мнению целого ряда экспертов, эта версия не выдерживает никакой критики и напоминает сюжет дешевого детектива – слишком уж примитивный «почерк», как для проекта такого масштаба.
Вместе с тем следует подчеркнуть, что еще прошлым летом (напомним, распространение Stuxnet началось в 2009 г.) ресурс WikiLeaks сообщил о серьезной ядерной аварии в Натанзе. Вскоре после этого стало известно, что глава Организации по атомной энергии Ирана Голам Реза Агазаде (Gholam Reza Aghazadeh) ушел в отставку без объяснения причин. Примерно в это же время в СМИ появились высказывания израильских политиков и военных о возможном противостоянии с Ираном на технологическом фронте. Кроме того, Израиль скорректировал прогнозируемую дату получения Ираном атомной бомбы, отодвинув ее на 2014 год, а полномочия Меира Дагана (Meir Dagan), главы «Моссада», были продлены ради его участия в неназванных «важных проектах».
Человеческий фактор
Примечательна история первичного заражения, положившая начало распространению вируса. Очевидно, что системы автоматизированного управления подобного уровня не подключены к Сети. Эксперт из Киберцентра НАТО в Эстонии Кеннет Гирс (Kenneth Geers) на одной из конференций о безопасности высказал предположение, что успех атаки Stuxnet зависел исключительно от контактов с нужными с людьми и… элементарных USB-накопителей. «Можно заплатить кому-то, кто запустит трояна в закрытую систему, или подменить флэшку, которая предназначалась только для внутреннего пользования», — размышляет Гирс. – «Достаточно вставить в стандартный USB-разъем компьютера инфицированную флэшку, и Stuxnet тут же автоматически перескакивает на операционную систему, и никакие антивирусные программы и прочие меры защиты ей не помеха». И действительно, «слабым звеном» оказался человеческий фактор – Stuxnet был занесен в систему посредством обычного USB-накопителя, который по неосторожности вставил в рабочую станцию нерадивый сотрудник. Примечательно, что после заявлений министра разведки Ирана Гейдара Мослехи (Heydar Moslehi) о задержании «ядерных шпионов» (ими оказались совершенно непричастные российские техники), руководство Siemens признало, что вирус занесли сотрудники компании, подчеркнув непреднамеренный характер заражения. Следует отметить, что Stuxnet поражает лишь конкретный тип контроллеров Siemens, а именно SIMATIC S7, который, по сведениям МАГАТЭ, используется Ираном.
Кибервойна. Поле битвы – Земля?
На конференции Virus Bulletin 2010, проходившей в Ванкувере (Канада), внимание публики привлек краткий доклад Лайама О Мерчу (Liam O Murchu), одного из ведущих экспертов Symantec по IT-безопасности. Аналитик провел эксперимент, разъясняющий опасность кибер-угрозы лучше сотен формальных отчетов. О Мерчу установил на сцене воздушный насос, работающий под управлением операционной системы производства Siemens, инфицировал контролирующую насос рабочую станцию вирусом Stuxnet и запустил процесс в действие. Насос быстро надул воздушный шар, но процесс не остановился – шар надувался до тех пор, пока не лопнул. «Представьте, что это не воздушный шар, а иранская атомная электростанция», — сказал эксперт, поставив точку в вопросе о «серьезности» кибервойн.
Коллеги О Мерчу полностью разделяют его опасения. Исследователь Trend Micro Поль Фергюсон (Paul Ferguson) заявил, что с созданием Stuxnet в мире появилось полноценное кибер-оружие, которое выходит за рамки традиционных деструктивных схем (кража номеров кредитных карт и т.д.) и способно привести к серьезным авариям на очень опасных промышленных объектах. Фергюсон подчеркивает, что сейчас аналитики будут «буквально запугивать правительство для того, чтобы то начало принимать серьезные меры безопасности».
И действительно, глава только что созданного Киберштаба США при Пентагоне, генерал Кит Александер (Keith Alexander), выступая в Конгрессе, публично заявил, что за последние несколько лет угроза кибервойны растет стремительными темпами. Александер напомнил о двух кибер-атаках на целые государства – на Эстонию (в 2007 г., после демонтажа «Бронзового солдата») и на Грузию (в 2008 г., во время войны с Россией).
Президент Эстонии Тоомас Хендрик Ильвес (Toomas Hendrik Ilves) в интервью Berliner Zeitung поднимает вопрос о кибернетических угрозах на самом высоком уровне. Эстонский президент подчеркивает: решение НАТО разместить Центр кибербезопасности именно в Таллине (напомним, он открылся в мае 2008 года) связано с тем, что Эстония является одной из наиболее компьютеризированных стран в Европе, а также первым государством, подвергшимся полномасштабной кибератаке в 2007 году. После атаки, парализовавшей инфраструктуру целой страны, министр обороны Эстонии Яак Аавиксоо (Jaak Aaviksoo) даже потребовал от НАТО приравнять эти киберналеты к военным акциям. Схожие тезисы сегодня высказывает и президент: «Вирус Stuxnet продемонстрировал, насколько серьезно мы должны относиться к кибербезопасности, поскольку при помощи подобных продуктов может быть разрушена жизненно важная инфраструктура. В случае с Ираном вирус был, похоже, нацелен против ядерной программы, однако аналогичные вирусы могут разрушить нашу экономику, которая управляется при помощи компьютеров. Это должно обсуждаться в НАТО: если ракета разрушает электростанцию, в силу вступает параграф 5. Но как действовать в случае атаки компьютерных вирусов?» — спрашивает Тоомас Хендрик Ильвес. Предложение президента находится в русле нынешних тенденций: «Как ЕС, так и НАТО должны разработать единую политику, включая правовые нормы, которые станут основой для коллективной защиты против угрозы в киберпространстве», — считает глава государства.
С Тоомасом Хендриком Ильвесом полностью соглашается первый заместитель министра обороны США Уильям Линн (William J. Lynn). В интервью «Радио Свобода» Линн попробовал ответить на поднятый Ильвесом вопрос: «Если удар затронул существенные элементы нашей экономики, мы, вероятно, должны считать его нападением. Но если результатом взлома было похищение данных, то это, возможно, не нападение. Между этими двумя крайностями множество других вариантов. Чтобы внятно сформулировать политическую линию, мы должны решить, где пролегает граница между взломом и нападением или между шпионажем и кражей данных. Полагаю, и в правительстве, и вне его идет дискуссия на эту тему, и я не думаю, что дискуссия эта уже исчерпана».
Кроме того, ключевым моментом выступления Уильяма Линна стало публичное оглашение пяти принципов, на которых зиждется новая стратегия кибербезопасности Соединенных Штатов. Цитируем замминистра обороны США без купюр:
«Первый из этих принципов заключается в том, что мы должны признать киберпространство тем, чем оно уже стало – новой зоной военных действий. Точно так же, как сушу, море, воздушное и космическое пространство, мы должны рассматривать киберпространство как сферу наших действий, которую мы будем защищать и на которую распространим свою военную доктрину. Вот что побудило нас создать объединенное Киберкомандование в составе Стратегического командования.
Второй принцип, о котором я уже упоминал — оборона должна быть активной. Она должна включать две общепринятые линии пассивной обороны – собственно, это обычная гигиена: вовремя ставить заплаты, обновлять свои антивирусные программы, совершенствовать средства защиты. Нужна также вторая линия обороны, которую применяют частные компании: детекторы вторжения, программы мониторинга безопасности. Все эти средства, вероятно, помогут вам отразить примерно 80 процентов нападений. Оставшиеся 20 процентов – это очень грубая оценка – изощренные атаки, которые невозможно предотвратить или остановить посредством латания дыр. Необходим гораздо более активный арсенал. Нужны инструменты, которые способны определять и блокировать вредоносный код. Нужны программы, которые будут выявлять и преследовать внутри вашей собственной сети вторгшиеся в нее зловредные элементы. Когда вы нашли их, вы должны иметь возможность заблокировать их общение с внешней сетью. Иными словами, это больше похоже на маневренную войну, чем на линию Мажино.
Третий принцип стратегии кибербезопасности – это защита гражданской инфраструктуры.
Четвертый – США и их союзники должны принять меры коллективной обороны. На предстоящем саммите НАТО в Лиссабоне будут приняты важные решения на этот счет.
Наконец, пятый принцип – США должны оставаться на передовых рубежах в разработке программного продукта».
Весьма примечательна реакция Дмитрия Рогозина, постоянного представителя России при НАТО, на происходящие в Альянсе процессы. Судя по всему, Россия крайне обеспокоена предстоящим саммитом НАТО в Лиссабоне, который состоится 20 ноября, ведь именно на нем планируется прояснить дилемму, считается ли атака на военные и правительственные компьютерные сети члена НАТО поводом для того, чтобы задействовать 5-ю статью Вашингтонского договора и ответить коллективным военным ударом. Рогозин в характерном для себя стиле пишет: «Мы, наконец, узнаем, допустимо ли для НАТО ударить по квартирам хакеров
ядерной бомбой или предполагается, что кибервойна все-таки не выйдет за пределы
киберпространства. В последнем сценарии у меня есть большие основания
усомниться. Буквально на наших глазах в западной периодике разворачивается
грандиозный скандал в связи с распространением компьютерного червя под
названием Stuxnet. Я привык к чтению и отправке SMS на латинице, поэтому сразу
прочел название вируса как русский глагол формы будущего времени: «стухнет».
Будьте уверены, стухнет или отвалится что-нибудь у кого-нибудь обязательно,
причем у тех, кто этот вирус запустил. Как известно, кто посеет ветер, тот
пожнет бурю». Не решаясь комментировать литературно-творческие изыскания г-на
Рогозина, отметим, что в двух крупнейших хакерских атаках на целые государства
(Эстонию и Грузию) обвиняли именно Россию – возможно, именно этим вызвана столь
бурная реакция впечатлительного полпреда.
Таким образом, на фоне истерии, спровоцированной Stuxnet, ряд государств
заявили о необходимости формирования совместной политики по предотвращению
кибератак. Приведет ли это к желаемому результату, даже если предположить,
что будет выработан (и подписан) некий документ, регламентирующий использование
деструктивных технологий? IT Business week это представляется крайне
сомнительным, уж слишком велики соблазны, предлагаемые высокими технологиями:
анонимность, безопасность (для атакующего), беспрецедентное соотношение
«стоимость/эффективность». А значит, Stuxnet был только первой ласточкой эпохи
техно-социальной революции, которая началась совсем не так, как мечталось.
В процессе анализа Stuxnet некоторые СМИ сделали вывод, что за созданием вируса стоит Израиль. Первым заговорил о причастности Израиля к атаке на Иран Джон Марков (John Markoff), журналист New York Times, сообщив, что аналитики особо отметили название одного из фрагментов кода «myrtus» («мирт»). В переводе на иврит, «мирт» звучит как «адас», что, в свою очередь, созвучно с именем «Адасса», принадлежащем Эстер (Эсфирь) – героине еврейской истории, спасшей свой народ от уничтожения в Персидской империи. Проводя аналогию с древней Персией, на территории которой расположен современный Иран, некоторые аналитики полагают, что Израиль оставил «визитную карточку» в коде вируса. Впрочем, по мнению целого ряда экспертов, эта версия не выдерживает никакой критики и напоминает сюжет дешевого детектива – слишком уж примитивный «почерк», как для проекта такого масштаба.
Коллеги О Мерчу полностью разделяют его опасения. Исследователь Trend Micro Поль Фергюсон (Paul Ferguson) заявил, что с созданием Stuxnet в мире появилось полноценное кибер-оружие, которое выходит за рамки традиционных деструктивных схем (кража номеров кредитных карт и т.д.) и способно привести к серьезным авариям на очень опасных промышленных объектах. Фергюсон подчеркивает, что сейчас аналитики будут «буквально запугивать правительство для того, чтобы то начало принимать серьезные меры безопасности».
Президент Эстонии Тоомас Хендрик Ильвес (Toomas Hendrik Ilves) в интервью Berliner Zeitung поднимает вопрос о кибернетических угрозах на самом высоком уровне. Эстонский президент подчеркивает: решение НАТО разместить Центр кибербезопасности именно в Таллине (напомним, он открылся в мае 2008 года) связано с тем, что Эстония является одной из наиболее компьютеризированных стран в Европе, а также первым государством, подвергшимся полномасштабной кибератаке в 2007 году. После атаки, парализовавшей инфраструктуру целой страны, министр обороны Эстонии Яак Аавиксоо (Jaak Aaviksoo) даже потребовал от НАТО приравнять эти киберналеты к военным акциям. Схожие тезисы сегодня высказывает и президент: «Вирус Stuxnet продемонстрировал, насколько серьезно мы должны относиться к кибербезопасности, поскольку при помощи подобных продуктов может быть разрушена жизненно важная инфраструктура. В случае с Ираном вирус был, похоже, нацелен против ядерной программы, однако аналогичные вирусы могут разрушить нашу экономику, которая управляется при помощи компьютеров. Это должно обсуждаться в НАТО: если ракета разрушает электростанцию, в силу вступает параграф 5. Но как действовать в случае атаки компьютерных вирусов?» — спрашивает Тоомас Хендрик Ильвес. Предложение президента находится в русле нынешних тенденций: «Как ЕС, так и НАТО должны разработать единую политику, включая правовые нормы, которые станут основой для коллективной защиты против угрозы в киберпространстве», — считает глава государства.
Кроме того, ключевым моментом выступления Уильяма Линна стало публичное оглашение пяти принципов, на которых зиждется новая стратегия кибербезопасности Соединенных Штатов. Цитируем замминистра обороны США без купюр:
